Читать «История и старина: мировосприятие, социальная практика, мотивация действующих лиц» онлайн - страница 276
Степан Викторович Козловский
887
Пропп В. Я. Русский героический эпос. — М.: 1958. — С. 26.
888
Сравните:
889
Сравните:
890
Гильфердинг А. Ф. Онежские былины. 4-е изд. — Т. 1. — № 5.:
891
Пропп В. Я., Путилов Б. Н. Былины. 1958. — Т. 1. — С. 290.
«И сонного мне убить — все равно как мертвого»
(в сюжете «Бой Дуная с Добрыней»).
892
Астахова А. М. Былины Севера. — Т. 2. — М.; Л. 1951. — С. 142., 143, 144.
893
Собрание народных песен П. В. Киреевского. — М.: Вып. 3. — № 2.:
894
Таблица № 1
См. также: Русская историческая библиотека. Т. XXXVI. Памятники древнерусского канонического права. Ч. 2. Вып. — 1. Петроград: 1920. — С. 7. Устав Владимира:
«Се же митрополичьи люди …Попович, …Калика, …Хромец».
895
Попович вряд ли оказался случайно в роли богатыря. Богатырем является тот, у кого есть средства на приобретение оружия. В псковских летописях есть упоминание участия священника в сражении: «А в то время некто Руда поп Борисоглебский, поверг вся оружие побеже с побоища». — С. 26 // Псковские летописи. // Полное собрание русских летописей. Т. 5. — Вып. 2. — М.: Языки русской культуры, 2000. — 363 с. «Повергнуть» — то есть, сбросить оружие, поп мог только в том случае, если его надевал, а значит, участвовал в битве как ратник.
896
897
Григорьев А. А. Архангельские былины и исторические песни. Т. 3. — С. 81 «Приусметить». Судя по всему, Васька-пьяница (Пересмяка), «Ермак», «Бермята» и т. д. — вариации одного и того же имени, характерно и то, что Васька-пьяница часто имеет такой же эпитет, как Илья Муромец и Бермята — «старой».
898
Полный аналог героя сказочного типа «Попял». Судя по всему, именно к данному периоду относится появление (складывание условий) в социальной практике древней Руси социокультурного феномена (психологического синдрома) «Иванушки-дурачка» («Иван-Незнай-кто», «Незнайко» и т. п.) то есть Никитушки Заолешанина и Васьки-«пьяницы» русских былин. Эпический герой данного типа успешно действует вопреки установленным правилам, благодаря сокрытию истинного (подлого) происхождения путем его гиперболизации и последующего, контрастирующего с ним, «благородного» поведения. Это, в сочетании с социокультурным феноменом «местничества», по всей видимости, способствовало закреплению подобного поведения в социальной практике как формы социального лифта (личностного социально-политического и карьерного роста).