Читать «История и старина: мировосприятие, социальная практика, мотивация действующих лиц» онлайн - страница 168
Степан Викторович Козловский
Вместе с тем, наряду с отличиями «индивидуальными», строго относящимися к конкретному сюжету и, соответственно, одному персонажу, существуют и некоторые характерные черты, объединяющие лишь часть героев. Кроме того, есть «типические места» изображения «фона», свойственные только нескольким героям, но не всем. Так, например, изображение подросткового «хулиганства» мы можем встретить в сюжетах: «О Добрыне», «О Дунае», «О Козарине» и частично в сюжете «О Ваське Буслаеве». Несмотря на сходство ситуации и наличие одинаковых обстоятельств, отношение к подобному «хулиганству» (в социальной практике) в зависимости от сюжетов достаточно сильно отличается. В то время как «хулиганство» в одних сюжетах: «О Добрыне» и «О Дунае» воспринимается как само собой разумеющееся, даже одобряемое поведение, в других сюжетах: «О Козарине» и «О Ваське Буслаеве» можно заметить уже негативное отношение к подобному поведению, которое зачастую открыто называется «разбоем».
Примерно такой же органичной частью «фона», по всей вероятности, можно считать традиционное отсутствие отца у богатырей-«сирот» (Добрыни, Вольги и т. д.), являющееся в социальной практике установлением строго функциональным (другого «
Это наглядно показывает постепенный
В результате такого развития социальной ситуации изменяется эпический «фон» —
Традиционный характер отношений «отца» — князя и «отрока» — богатыря сохраняется, по большому счету, только в отношении иноэтнических (степных) элементов дружины. Это связано с тем, что князь, по всей вероятности, имел возможность крестить вновь прибывшего и установить, таким образом, освященное церковным обрядом «родство». При этом священный характер «братства» в дружине сохраняет свое значение и остается функциональным элементом «фона» (былинной) социальной практики. Изменяется лишь подчиненность эпического богатыря — допускается его служба не только («своему») князю (Дунай служил «королю ляховицкому», что является неотъемлемым «типическим местом» в сюжете «О Дунае