Читать «История и старина: мировосприятие, социальная практика, мотивация действующих лиц» онлайн - страница 160
Степан Викторович Козловский
Соответственно, можно говорить о том, что существовало сакральное восприятие поведения, которое имело ключевое значение для признания «своим» либо «чужим» в эпических представлениях о древнерусском обществе.
Умение правильно понять задание (хитрость) является наиболее интересной формой «поединка».
Антигероя в подобных ситуациях провоцируют на проявление «истинного», то есть нечеловеческого («чужого») обличья, проверяя его на «достоверную» принадлежность к людскому роду.
Для сравнения вспомним три «провокации» княгини Ольги: «А нынъ идъте въ лодъю свою и лязите въ лодьи величающеся, и азъ утром пошлю по вы, вы же рецъте: не едемъ на конихъ ни пеши идемъ, но понесите ны въ лодъи». «Они же седяху в перегъбъх в великих сустугахъ гордящеся»; «измывшеся придите ко мне»; «пристройте меды многи… и упишася Древляне».
Каждая упомянутая в летописи форма мести имеет прямые аналогии в былинах — Тугарина несут на пир «ни пеши, ни на коних», Идолище убивают за то, что он «нечестно пьет, нечестно ест» (упивается, переедает, проявляя «зверский» аппетит); «посла немилостивого» из орды, посланного «за данью» (жену боярина Ставра) также приглашают «измыться» в бане.
Их объединяет одно: все они были нежелательными женихами (сватами), сватавшимися к дочери (племяннице) Князя Владимира. Каждый из них имеет время для обдумывания ответных действий (как и в летописных известиях).
Избежать гибели удалось жене боярина Ставра (также «сватавшейся»), которая разгадала княжескую хитрость (успела наскоро «
В этой связи фраза летописца о том, что княгиня «переклюкала» (то есть перехитрила) посватавшегося к ней Византийского императора, звучит вполне естественно и несет в себе определенный культурный подтекст эпохи.
В том, поймет ли «хитрость» противник — жених либо невеста, имеется и сакральный момент. Для выражения тех или иных форм сопричастности к какой-либо социальной страте и этнической общности служит ритуал в той или иной его форме. Каждому типу сопричастности (толерантности) соответствует определенный тип ритуала.
По большому счету, понять кто в обществе свой (для определенной социальной страты и для социума вообще), а кто — чужой можно только по степени допуска к участию в ритуале.
Традиционное иносказание понятно лишь «своим», посвященным в обряды и таинства, то есть «людям» — так, например, княгиня Ольга для императора — «своя», так как выдержала испытание. Если бы она согласилась стать его женой, то можно было бы считать ее нехристианкой, язычницей, крестившейся притворно: сестра, пусть даже и крестовая (названная), не может выйти замуж за брата, «еретницей», выражаясь словами былин, а значит, ее можно было бы с полным правом убить как «чужую».