Читать «Воздушные путешествия. Очерки истории выдающихся перелетов» онлайн - страница 74

Оба летчика понимали, что если и в третий раз Уилкинсу не удастся влезть в машину, садиться уже будет нельзя: не хватит горючего долететь до обжитых мест. Тогда останется один выход: сбросить Уилкинсу палатку и затем послать за ним собачью упряжку. К счастью, третья попытка увенчалась успехом, и вскоре лыжи самолета заскользили вблизи домиков и радиомачт Грин-Харбора.

Описанный полет не стал последней победой в летной жизни Уилкинса и Эйлсона. В следующем, 1927 году оба летчика решили слетать с мыса Барроу к так называемому полюсу недоступности – району Северного Ледовитого океана, о котором начали слагать легенды. На карте это место занимает довольно обширную площадь, центр которой лежит в точке с координатами 83°40 с. ш. и 175° з. д. Амундсен, пролетевший над этими местами в 1926 году на дирижабле «Норвегия», предостерегал: Не летайте вглубь этих ледяных пустынь. Мы не видели ни одного годного для спуска места в течение всего нашего полета до полюса и от него до 86° с. ш. вдоль меридиана мыса Барроу. Ни одного!

Год спустя после предупреждения Амундсена, 29 марта 1927 года, машина Уилкинса и Эйлсона покинула Барроу. Достигнув за пять часов полета 77°46 с. ш. и 175° з. д., летчики посадили свой моноплан на лед. Надо заметить, что посадка была не преднамеренной, а вынужденной: отказал мотор. Эйлсон занялся ремонтом, а Уилкинс стал долбить лед и фиксировать погодные условия. Он промерил эхолотом глубину океана в точке посадки – 5440 метров. Как оказалось позже, летчики совершенно случайно оказались в той точке Северного Ледовитого океана, где его глубина максимальна. (Самая большая глубина, измеренная за 30 лет до полета Уилкинса и Эйлсона во время долгого дрейфа Фритьофом Нансеном, достигала 3850 метров.)

Починив мотор, летчики пустились в обратный путь, на котором их ждали великие испытания. За 6 часов 40 минут на самолет и его экипаж обрушились все напасти, которых только можно было ожидать при полете в пургу с сильнейшими порывами встречного ветра, когда над бескрайними льдами сгущаются сумерки. Экипаж шел курсом на Аляску до полной выработки горючего. И вот мотор остановился. Летчики нырнули в неизвестность. Самолет «сел› в большой сугроб между торосами. После этой „посадки“ отремонтировать его было невозможно. Три дня Уилкинс и Эйлсон отсиживались в палатке: сильнейшая буря не позволяла в полном смысле слова высунуть из палатки нос. Но вот стихии утихомирились. Засияло солнце. Летчики определили свое местоположение – до материка, (точнее, мыса Бичи) около 150 километров. Только человек, побывавший во льдах Северного Ледовитого океана, может понять, что такое эти 150 километров! Многие полярные исследователи, попав в беду и не будучи еще обескровлены голодом, холодом, одиночеством и белым безмолвием, в полной силе духа и тела проходили за день не более 3-5 километров. Уилкинс и Эйлсон прошли эту ледяную голгофу за одиннадцать суток.

Бороды, обросшие сосульками, глаза, слезящиеся от порывов ветра и лихорадочно блестящие от голода (к концу пути делили крошки сухарей), – примерно так выглядели летчики, когда они, еле волоча ноги, но поддерживая друг друга, вышли к людям на мысе Бичи.