Читать «Воздушные путешествия. Очерки истории выдающихся перелетов» онлайн - страница 165

Еще пара слов о самолете ЦКБ-30, названном «Москва». Это была чисто сухопутная машина. И если при перелете на Дальний Восток весь маршрут пролегал над сушей, то теперь большая часть пути лежала над океаном. Проектировщики КБ Ильюшина специально спроектировали и установили на самолет устройства, позволяющие машине в случае вынужденной посадки на воду остаться на плаву. Это были надувной баллон из прорезиненной ткани, установленный в носу самолета, и герметичные баки в крыльях. Надо заметить, что проблему обеспечения плавучести сухопутного самолета пришлось решать, естественно, не впервые. Остроумно поступил, например, американский летчик Говард Юз, готовя свой самолет к кругосветному перелету. Все свободные пространства в крыльях и в фюзеляже он заполнил полотняными мешочками, в которых было зашито 25 тысяч... шариков для пинг-понга. Ценой увеличения веса самолета на полсотни килограммов летчик приобрел уверенность в непотопляемости своей машины.

Итак, в 4 часа 19 минут утра 28 апреля 1939 года ЦКБ-30 растаял в голубом утреннем небе. Заработал штаб перелета. Нельзя сказать, чтобы первая половина пути была уж очень тяжелой. Погода и непредвиденные обстоятельства не беспокоили экипаж. Диаметрально противоположным по характеру оказался заключительный этап перелета, причем неприятности нарастали как снежный ком. После пролета Скандинавии самолет встретил сильный встречный ветер. Голубое небо постепенно стало заволакиваться облачностью. Появилась болтанка. В районе Лабрадора самолет оказался в объятиях мощнейшей облачности. Командир дает полный газ моторам. Облегченный самолет быстро набирает высоту. Выйти из «молока» удается, только когда стрелка высотомера заколебалась рядом с цифрой 9000 метров. За бортом и, естественно, в кабине 48 градусов мороза. Кислород на исходе. Могучее здоровье Коккинаки позволяет ему еще уверенно пилотировать машину, а Гордиенко уже несколько раз «отключался» – терял сознание из-за кислородного голодания. Надвигается ночь. Под самолетом темная густая масса облаков толщиной 9 километров. В этот момент Нью-Йорк передает запрещение на посадку: над аэродромом и городом нижняя граница облаков менее 200 метров. А высота некоторых небоскребов достигает 350 метров. Экипаж принимает решение вернуться к заливу Святого Лаврентия и там посадить самолет.

«Москва» заходит на посадку. Приведем рассказ Коккинаки об этом заключительном этапе перелета:

Когда высота была не более двух метров и самолет был уже в горизонтальном положении, я увидел с левой стороны контуры берега с довольно ровной поверхностью. Имея небольшой запас скорости, моментально сделал разворот влево, и почти мгновенно, самолет коснулся земли. Я едва успел крикнуть Гордиенко:

– Ложись!

Проскользнув по земле метров сто (Коккинаки сажал самолет с убранными шасси. – А. Б.), самолет зацепился правым мотором за какой-то пенек, развернулся вправо и остановился. Сзади за головой у меня хранилась аварийная лодка. В лодке лежал металлический баллон. Все это вместе представляло собой плотный пакет. В тот момент, когда самолет резко задержался на месте, пакет по инерции вылетел и ударил меня сзади по голове. Одновременно с этим штурвал управления двинулся на меня, и я получил удар в грудь.