Читать «Золото гоблинов» онлайн - страница 135

– Но вы понимаете, что они ворвутся сюда и разгромят магазин?

– Звереют, Генрих Петрович. Их тысячи две, а нас четверо. И так ворвутся, и так разгромят. Мы можем все зайти сюда, а потом будем прорываться через задний ход. Вас возьмем тоже.

– Вернитесь на пост. Дайте нам десять минут посовещаться.

АТ опустил штору на стеклянной двери и раскрыл свой объемистый портфель, подаренный ему еще лет десять назад Жозефиной для экзотерического инвентаря.

– Вы сошли с ума! – крикнул я, увидав, как он облачается в шутовской наряд: холщовый хитон, венок, деревянные сандалии. Нас сейчас убить могут, вы понимаете?

– Не тронут, не убьют.- Он достал из специального отделения свою походную лиру и щипнул сначала одну струну, потом другую.- Яко Даниил прошел пещь огненную, и Давид победил Голиафа, и море расступилось перед Моисеем. Ртищев не прав. Вам Пешкин ничего не просил мне передать?

– Все творчество в мире воровано у Господа, и стесняться этого смертным не к лицу,- сказал я оторопев.- И еще: прощаются тебе, чадо, грехи твои.

– Хорошо.

Он пересек операционный зал и приблизился к дубовым дверям магазина, за которым толпа уже скандировала "ГДЕ-НА-ШИ-ДЕНЬ-ГИ?". Охранники ухитрялись не подпускать никого к двери, и открылась она на удивление легко. Я вышел вслед за АТ и встал с ним рядом. Было страшно. Никогда ни до, ни после я не видел столько ненависти. В глазах толпы мы олицетворяли тех, кто растратил, присвоил, похитил их деньги, даже не только деньги, а как бы надежду на бесплатное светлое будущее.

– Отойдите на три метра! – сказал АТ властно, тем самым окрепшим голосом, которым говорил с публикой на самых удачных своих концертах.

Его недоуменно послушались. Охранники, удивленные ничуть не меньше, мгновенно воспользовались образовавшимся проходом и исчезли в толпе.

– Где наши деньги?! – выкрикнул кто-то.

– Эллон "К радости". Одна из самых трудных для исполнения вещей великого Басилевкоса.

Мне было так жутко, что я даже перестал удивляться дикости происходящего. АТ прижал лиру левой рукой к груди, а правой начал играть вступление, после чего запел по-гречески.

– Что за театр?! – закричала какая-то толстуха из первого ряда. Уже шесть часов ждем. И всю ночь простояли.

– Ты что нам голову морочишь?! – заорал кто-то еще.

– Бандиты! Обокрали и еще издеваются!

Далеко, метров за двадцать, притормозила милицейская машина, и четверо в форме со щитами и дубинками стали протискиваться к нам. Сердце мое забилось. Мне показалось, что спасение совсем рядом. Но милицейские не успели пройти даже половины пути, когда кто-то с самого края толпы, ухнув, кинул в Алексея порядочным обломком кирпича, видимо, подобранным у строящегося нового помещения магазина. От звона разбитой витрины АТ вздрогнул, но продолжал петь. Следующая половинка кирпича угодила ему в голову. Увидев, как АТ беззвучно валится с ног, я закричал, но в следующую же секунду ощутил в груди такую боль от удара, что потерял сознание.

79

Как давно все это было, словно и не было вовсе.

Мою выездную визу сгоряча аннулировали, но она и не пригодилась бы мне на первых порах, потому что я очнулся в больнице только на третий день, и первое, что увидел в своей двухместной палате,- пустую, аккуратно застеленную соседнюю койку…