Читать «Записки нового репатрианта, или Злоключения бывшего советского врача в Израиле» онлайн - страница 61

Должен заметить, что в отличие от скорой помощи в Свердловске, на которой я успел некоторое время поездить, когда был студентом, тут машина выезжает с подстанции сразу после принятия вызова. Не бывает ситуации, когда на объявление диспетчера о вызове водители говорят — «Счас, партию в бильярд доиграем, и поедем» (такие высказывания я на Свердловской скорой слышал не раз). Даже во время еды все выскакивают, хватают недоеденное с собой и через пару минут уже мчатся.

Вообще, «моральный уровень» работников МАДЫ очень высок.

Среди них есть разные люди, но всех их отличает общие качества — высокий уровень ответственности и уважение к человеческой жизни, желание ее сохранить. Ребята там в основном все молодые, самые старшие парамедики — ветераны едва достигают 30–35 лет. Более старшие просто уходят в начальство, или вообще меняют профессию.

Большинство из работающих — энтузиасты, романтики профессии, люди, пришедшие на скорую, чтобы спасать. Другие, как правило, там не задерживаются — работа нелегкая, и не слишком хорошо оплачиваемая.

Причем для них спасение человеческих жизней — это не фигуральное выражение, это именно то, чем они занимаются ежедневно, и достаточно успешно.

Уровень нагрузок — и моральных и физических — высок. Зато высок и уровень удовлетворения, когда благодаря их профессиональным действиям удается довести больного живым до госпиталя, а недели через две узнать, что бывший верный кандидат в покойники выписан, и ушел домой на своих ногах.

Вообще, на МАДЕ это вроде спорта — кто больше сделает успешных реанимаций. Бригада, возвращающаяся с вызова на подстанцию, рассказывает о происшедшем примерно в тех выражениях, как рассказывают рыбаки о пойманной крупной рыбе, или охотники — о заваленном медведе. Идет даже негласное соревнование между парамедиками разных подстанций. Не раз я слышал в их разговорах между собой, к примеру, что «на соседней подстанции в прошлом месяце было 6 успешных реанимаций, а на нашей пока только 4.»

Причем успешной реанимация считается тогда, когда больного удалось живым довести до приемника. Что происходит с больным дальше — это уже проблема больницы.

В этом спорте есть и побочные стороны. Иногда скорая прибывает, когда больной уже довольно долго находится в состоянии клинической смерти, при этом сердце еще можно запустить, а мозг уже необратимо поврежден. Естественно, сложно по приезде судить о состоянии мозга — степень его повреждения становится ясна только через несколько дней. Поэтому есть случаи, когда реанимированный «Натаном» пациент в сознание так и не приходит, и лежит в отделении состоянии «овоща» — когда кора головного мозга полностью разрушена, а сохранены только вегетативные функции. В одном из отделений нашей больницы подобный больной — Д. - пролежал в коме, подключенный к аппарату искусственного дыхания, полтора года, и умер, так и не придя в сознание. После того как прошли первые несколько месяцев, надежды на пробуждение Д. исчезли. Трагическая ситуация стала восприниматься рутинной, и его одноместная палата в отделении получила кличку «мавзолей». Среди «русских» врачей появилась перефразированная шутка «Д. умер, но тело его живет».