Читать «Чужая маска» онлайн - страница 236

– Ты должен немедленно подать заявление об уходе и оформиться в лицей. Нужно торопиться, потому что желающих на это место много, как бы тебя не опередили.

– Но как же я смогу уйти из школы посреди полугодия? – сопротивлялся Андрей. – Меня никто не отпустит.

– Я достану тебе справку, что ты болен чем-нибудь таким, что несовместимо с работой в школе.

Он спорил, доказывал, но в конце концов сдался, потому что очень хотел работать с одаренными детьми и очень не хотел огорчать Светлану.

Ей было важно, чтобы его заявление об уходе из школы было написано им самим. Почерк у братьев был совсем разным, да и нельзя было допускать, чтобы увольнением занимался Леонид – подмену моментально раскрыли бы. По замыслу, Турин должен был уволиться, сказав про тяжелое кожное заболевание, и погибнуть, а на новую работу, только не в лицей, а в редакцию, придет уже другой Турин, и кожное заболевание станет для него хорошим щитом, за которым можно прятаться от ненужных контактов и которым можно оправдать отсутствие растительности на голове и лице. И никто не скажет, что этот выбритый наголо, покрытый пятнами лечебной мази человек похож на Леонида Параскевича. Такое даже в голову никому не придет. Ну просто ничего общего! Со временем они со Светланой поменяют жилье, зарегистрируют брак, обрастут новыми знакомыми, создадут новый круг общения, и никто не узнает, что покойный Леонид Параскевич жив и здоров, а учителя Турина давно нет на свете, он сгорел в печи крематория, оплаканный родными и близкими Леонида.

Тот сценарий, который придумал Леонид, больше напоминал фантасмагорию и выходил за пределы понимания четко и приземленно мыслящего Лощинина. Он не мог взять в толк, зачем писатель издевается над своей матерью, зачем пользуется сумасшествием Людмилы и изображает привидение, открывая дверь ключами в тот момент, когда она оглушена музыкой, льющейся из четырех колонок. И вообще Виктор Федорович его не понимал. И боялся. Он чутьем много прожившего человека, обладающего к тому же экстрасенсорными способностями, угадывал в Леониде Параскевиче невероятные глубины душевной мерзости и порока, цинизма и равнодушия. Лощинин не обольщался насчет собственного нравственного облика, он ни секунды не сомневался, что содеянное им много лет назад и теперь – плохо, порицаемо и преступно. Но скрываемое за обаятельным фасадом автора женских романов, исполненных нежности и страсти, намного превосходило то, что носил в себе Виктор Федорович.

Уж как там Светлане удалось сделать так, что Турин вошел в подъезд и поднялся на ее этаж через минуту после того, как к дому подъедет машина Леонида, Лощинин не знал, да ему это было и неинтересно. Сделала – и сделала. Обманула, стало быть, навешала лапшу на уши. И заманила парня прямо под пулю сумасшедшей Людмилы. А потом выскочила и стала кричать, что ее мужа убили. Да кому же придет в голову сомневаться, если человек лежит чуть ли не на пороге своей квартиры, в лицо его все узнают, а жена кричит, что это он и есть? Никто и не усомнился.