Читать «Человек, который убил за улыбку» онлайн - страница 6

Юлия Владимировна Остапенко

Нашёл ради этой улыбки. Забрать её… отобрать. Выпить.

Согнать с этих губ навсегда.

– Вы же предназначены друг другу. Ты родился ради неё… чтобы вернуть её к жизни…

– К жизни? Это, по-вашему, жизнь? Когда даже короли – изгои?

– Ты же ничего не знаешь! Ты не видел, какие они, когда не спят!

– И не хочу видеть, – сказал Ян. – Довольно того, что они проклинают своё солнце лишь потому, что его коснулась грязь.

А это солнце не должно гаснуть. Нет.

И солнце… Марты… солнце Марты тоже.

Он снова протянул руку, почти коснувшись улыбки, за которую был готов убить. Пальцы дрогнули, сжались в кулак. Ян Тайли круто развернулся и бросился прочь.

– Стой! – закричал человек, чью ошибку он не хотел повторять – и в его голосе звенело всё то же молодое, дикое упрямство. – Остановись, негодяй! Ты хоть понимаешь, что она без тебя не проснётся?! И никто не проснётся! Ты убиваешь целый народ!

Это прозвучало так звонко, яростно… в полную силу молодой необузданной надежды, смеющей делать то, что хочется сделать.

«Я убиваю целый народ, – подумал Ян. – Древний народ. Древнейший. Я убиваю. Чтобы её улыбка вечно освещала этот склеп… И чтобы улыбка Марты осветила моё лицо, когда я вернусь».

Он шёл по проходу меж колон, не слыша криков за своей спиной, стараясь не думать о том, что оставил. Призраки не пытались ему помешать: стояли, смотрели на него – и в их спящих глазах было отвращение, которого они больше никогда не испытают. Которого больше не испытает никто и никогда, потому что они умрут, и не останется в мире расы, способной так неистово презирать.

Его звали Ян Тайли, и он никогда не улыбался. Улыбалась его жена – ясноглазая, яснолицая Марта, его дети; у них было много детей, и все они умели впускать солнце в приоткрытые губы.

Мрачность Яна Тайли казалась людям странной, и все сторонились его, поэтому вечерами, на заре, он сидел один возле своего дома, набивая трубку и щурясь на заходящее солнце.

Порой ему снилась улыбка. Лучистая, живая.

Но он всегда просыпался прежде, чем успевал понять – чья.