Читать «Варварские свадьбы» онлайн - страница 137

По вечерам, не без сожаления принося в жертву огню деревянные части «Санаги», он разводил костер на пустынном песчаном берегу и сквозь огонь смотрел на море. Однако на самом деле перед его глазами по–прежнему стояла мать, и он пытался приворожить ее на расстоянии столь далеком, что ее образ неизменно исчезал. Словно под гипнозом, он грезил с широко раскрытыми глазами, представляя, как его мать поднимается на борт «Санаги». Сам он — не кто иной, как Маркус Винициус, стоящий за штурвалом, герой «Камо грядеши», римский офицер, перерубающий швартовы ударом меча. Он мог так до рассвета сидеть наедине со своими воспоминаниями и огнем — горящий костер вызывал у него ощущение, что он приближается к истине.

В своих играх он бросал вызов приливу. Возводил за кормой «Санаги» гигантские плотины — безобидные песчаные стены, которые сдерживали натиск моря в течение пяти—десяти минут, однако затем вода просачивалась, подрывая основание стен, по песку пробегали трещины, и волны стремительно заполняли все углубление, которое вымыли между остовом судна и берегом. Тогда Людо поднимался на палубу и долго наблюдал за тем, как пенящиеся и брызжущие на корму волны взрывали песок вокруг винта и руля, так что вскоре начинаю казаться, что они поклялись перейти через весь океан и затопить его судно.

Однажды в одном из шкафов он нашел банки с краской и кисти. Воспользовавшись солнечной погодой, он нарисовал на обшивке «Санаги» огромные черные руки со сверкающими кроваво–красными молниями, на что Куэлан с восхищением заметил, что теперь посудина размалевана почище любой потаскухи.

В дождливую погоду Людо отправлялся в «Призюник» — магазин, находившийся на выезде из Ле Форж по дороге на Бордо; там он бродил часами, но ничего не покупал. Он брал тележку и обходил все отделы, выбирая вина, замороженные продукты, женское белье и детские подгузники; все это он складывал в тележку, которую оставлял доверху наполненной в проходе, и шел на выход, обозначенный указателем «без покупки».

Однажды в конце марта, прогуливаясь вдоль берега, он зашел так далеко, что, обернувшись, не увидел своего судна. Море казалось призрачным. Босые ноги утопали в теплом песке. Вдруг он заметил на горизонте, блестящей полосой окаймлявшем совершенно безветренное небо, знакомый пирс. Он протер глаза, уверенный, что узнает эти места: проходы между дюнами, изгиб берега, стрельбище, а дальше — песчаная коса, за которой скрывалась тропинка, по которой когда–то они с Татавом возвращались через поле в Бюиссоне. Он дошел до покрытой битумом трубы и, испытывая необычайное волнение, взобрался на нее. Здесь был его дом, вся его жизнь. Он побежал к дороге, ведущей на пляж. Теперь им владела единственная мысль: найти мать, успокоить ее, убедить, что все хорошо, что он жив, что он вернулся и больше никогда никуда не поедет. С губ его готовы были сорваться слова, которыми он надеялся взволновать ее. От избытка чувств его подташнивало, он бешено жестикулировал, летя галопом через поле, поднимавшееся к Бюиссоне.