Читать «Роковые цветы» онлайн - страница 45

Распутство Юлии сводило ее с ума. Красота ее расцветала красным цветком, и его коварные споры попадали в сердца всех юношей и мужей, когда она в окружении женщин в широких переливчатых столах, женщин, отпущенных ею на свободу, величественно выходила из глубины кубикул и залитых солнцем колоннад. Говорили, будто она появляется в лупанариях самых непотребных римских районов в сопровождении высокорослого могучего раба и отдается там без разбора всем мужчинам. Юлия снисходительно слушала эти сплетни. Порой они даже забавляли неистовую патрицианку, научившуюся у мужа извлекать пользу из подобных пересудов. В конце концов престарелый Гай Корнелий, спасаясь от насмешек, уехал в Азию, правителя которой, Цивика Цереала незадолго до того Домициан отправил на смерть. На прощание старик оставил счастливой Юлии свое состояние и имя, чем снискал известное уважение при дворе.

Теперь это была тридцатилетняя женщина, прекрасная и образованная, но ее гибкий ум не находил покоя ни в чем. Душа металась, и даже любовь, которую она наконец узнала, была подобна цикуте. Юлия часто погружалась в задумчивость. Невозможно прекрасные грезы в ее эротическом воображении перемешивались с реальностью…

Выдуманная жизнь сделала ее пленницей собственных эмоций. Она так чутко и одухотворенно любила сразу двух мужчин, словно они были половинками друг друга, одним целым. Словно ее избранник страдал раздвоением личности, и одна его часть дополняла другую.

Юлия Цельз не думала возвращаться в Рим. Она покинула двор для того только, чтобы наслаждаться уединением и любовью Адониса на вилле, утопающей в зелени. Но вот появился Флавий, восходящая звезда имперской армии, и влюбленная женщина снова стала метаться между спокойной Арицией и Римом, раздираемым пороками…

– Здравствуй, прекрасный юноша! Я знаю, чем обязана тебе… Ты перестал быть мальчиком, теперь ты – муж!

Сегодня Юлия была необычайно красива – с обнаженными плечами и диадемой, искрящейся на чистом, светлом лбу, зацепившейся своими рожками за высокую прическу. Она глядела на сирийца странными темными глазами, по-прежнему оставаясь неподвижной и ожидая его восхвалений. Но он молчал, и патрицианка вновь заговорила:

– Я и прежде замечала в тебе перемены. Ты стал столь независим… А я! Я всего лишь роса на твоем сердце, – и прибавила: – А роса скоро испаряется…

Адонис не понимал ее слов. С любовью глядел он на своего идола и уловил в ее голосе грусть. Сначала он принял это на счет пережитого накануне потрясения, но тут же подумал он совсем о другом. О том, что в столице есть командующий римской конницей, к которому летит сейчас мыслями его госпожа, забывая своего бывшего невольника, отпущенного ради любви. Адонис выпрямился и с упреком сказал: