Читать «Повелители сновидений» онлайн - страница 52

— Ему выкололи глаза, а потом гоняли кнутами по кругу, выложенному горящими вязанками хвороста… как мельничного мула. — Файдит потер лоб ладонью, вздохнул и надолго припал к кружке. — Хороший был певец, упокой господи его душу…

— Эльяс был лучшим… в сирвентах. — Отозвался Гильем. Он слишком хорошо помнил острого на язык и бесшабашного марсельца… учились вместе. В Омела.

А вскоре он потерял счет погибшим товарищам — и тем, что были много старше, и тем, чьи имена только начинали звучать в полную силу.

Вечером Гильем, привычно низко опустив капюшон, занял уже ставшее привычным место возле сеньора Саварика, петь он не собирался… вряд ли измотанные долгой дорогой файдиты будут расположены слушать кансоны, после обильной трапезы тюфяк покажется им милее самой распрекрасной песни.

Среди прибывших выделялась одна женщина — не особо красивая, с упрямым ртом и огненными волосами, неухоженной, нечесаной гривой спадающими на спину почти до пояса. Она сидела поодаль, почти не ела, односложно отвечала на вопросы хозяина замка. Саварик, наклонившись, негромко сказал трубадуру:

— Она из замка Ворю… помнишь самый первый отряд изгнанников? Они отвязали ее, полумертвую, от дерева, на котором среди десятка других повешенных качался и ее муж… а ребенок ее, рожденный под этим же деревом, не проживший и часа, лежал у ее ног. Любой из файдитов мечтает заполучить в свой отряд Огневицу, говорят, она неуязвима для оружия северян…

Гильем внимательнее посмотрел на одиноко сидящую женщину, и собственная его участь представилась трубадуру не столь уж горькой. Внезапно Огневица подняла голову, словно почувствовал на себе взгляд Гильема, и спросила трубадура:

— Друг певец, говорили, что ты учился в школе Омела?

Гильем, встав, учтиво поклонился в ответ.

— Славно вас там учили… — криво усмехнулась женщина.

— О чем ты, Огневица? — спросил один из рыцарей.

— Как же… наш возлюбленный во Христе брат Ансельм Торонетский… — Гильем вздрогнул — также почтил во время оно школу певцов. Правда, теперь он предпочитает не вспоминать о тех временах, а коли кто неосторожно напомнит святому отцу о его прежних заблуждениях, добрый пастырь добровольно обрекает себя на строжайший пост…

— Я знал Бер… Ансельма Торонетского, — негромко ответил Гильем.

— Твое счастье…

— Теперь… он, я слышал, проповедник?

— Из лучших. Инквизитор, несущий пламя истинной веры в зачумленный край еретиков и ведьм. Не хуже охотничьего пса чует гнезда катаров. Убеждает слабых духом покаяться, а потом милосердно предает их плоть огню, дабы души предстали пред Господом чистыми и обновленными. А сколь он искусен в изобличении нечестивцев, рискнувших дать приют гонимым!.. — Огневица скривила рот, что, вероятно, означало у нее улыбку.