Читать «Весеннее жертвоприношение» онлайн - страница 70

— Миккель, никакой опасности нет. Это я, Хейке. Я немного прогуляюсь. В течение часа возвращусь.

Внутри дома кто-то тихо ответил.

Он ведь не хотел, чтобы его застрелили, и тем более свои люди!

По главной дороге Хейке не пошел: вдруг там находятся люди Снивеля. Он двинулся снова к опушке леса. Боже, как он ненавидит то, что ему приходится ходить крадучись по своей родной земле. Они должны, обязаны заставить Снивеля уйти. Об ином и думать нельзя. Но в глубине сердца у него возникло неприятное чувство при мысли о том, что они сделали.

Он попытался оправдать себя. Они же попробовали уже все, абсолютно все! К насилию они прибегнуть не могут. Неужели глупо захотеть вынудить испугом убежать отсюда человека, у которого нет права находиться здесь? Не мягкая ли это форма нападения? Однако его снова охватили угрызения совести: но ведь людей можно пугать по-всякому, не так ли?

Снова оправдания. Конечно, но чудовище, подобное Снивелю, простыми способами не запугать.

Ладно, сейчас уже сделано, обманным путем или нет, но сделано. Он не знал, что следует ему думать о переживаниях той ночи. Не сыграли ли с ним злую шутку наркотики? Если так, то он ничего опасного не сделал! Тогда ничего не произойдет.

И тогда Снивель преспокойно будет сидеть в Гростенсхольме — если все это игра воображения.

Мысли его снова пошли по кругу. Пусть свежий ночной воздух проветрит мозги. Пусть голова будет ясной.

Он уже был в лесу за Гростенсхольмом. Теперь можно продолжать двигаться по рву, наполовину скрытому ольхой и кустами ракиты, прямо до забора возле моря. Он подойдет ближе к своему собственному дому и может быть почувствует какие-то изменения в воздухе, произошедшие со времени его последнего посещения поместья.

Какая чепуха! Дом и есть дом.

Но не для Хейке. Он обладал способностью чувствовать настроение в доме, как только входил в него. Если в нем происходили какие-либо трагические события. Или если в доме царило счастье. Или место было хорошим. Или плохим. Дом сообщал ему многое о себе.

Во время немногих посещений он чувствовал себя дома в Гростенсхольме. Но Снивель, естественно, наложил неприятный, чуждый отпечаток на поместье, хотя и поверхностный. Этот отпечаток исчезнет вместе со Снивелем.

Хейке сейчас был оптимистом. Если уже дается человеку разрешение на жизнь, то он должен уметь бороться с трудностями.

Чем ближе подходил он к поместью, тем сильнее ощущал в воздухе нечто особое. Какую-то вибрацию, которой не было, когда он посетил Гростенсхольм в прошлый раз. Глубокие резонансные звуки, описать которые было невозможно.

Наконец он оказался у изгороди. Дальше идти он не хотел. Здесь росла небольшая группа диких деревьев, скрывшая его от посторонних глаз. Хейке стоял, положив руки на изгородь.

Спущены ли собаки в Гростенсхольме, гадал он. Наверняка слуги сделали это, и Хейке сосредоточил свою волю, чтобы им отказал инстинкт, и звери не могли бы обнаружить его. Он как бы превратил себя в бестелесное существо, у которого отсутствуют дыхание, запах и все остальное, что могло бы выдать его. Он существовал, но не для собак.