Читать «Честь смолоду» онлайн - страница 264

Знойное маревцо будто подтачивало яблоневые разлапистые кроны, и весь сад, казалось, плыл в зыбкой волне, прозрачной и радужной, как крылья стрекоз.

Анюта взяла мою руку и с какой-то торжественной печалью сказала:

– Яша сделал мне предложение… остаться вот здесь, в совхозе. – Ее глаза смотрели куда-то далеко-далеко. – Ты знаешь об этом?

– Да.

– Пожалуй, я должна поселиться у яблонь, – сказала Анюта, – не надолго, не на всю жизнь, а покамест… Я хочу поселиться у яблонь, чтобы вот так волнами бежали цветы, как море, помнишь то море в нашем золотом детстве?

Слезы навернулись у нее на глаза, и она стала прежней, милой сестренкой.

– Анюта, – порывисто начал я, – мы поможем тебе, чтобы тебе было хорошо.

– Мне будет трудно снова разыскать себя, – сказала Анюта, – но мне поможет Яша. Он хороший человек… Нам нужно не только восстановление города, дома, а вот надо еще восстановить… вернуть иногда утерянный смех… радость…

Мы расстались с сестрой утром. В этот день я уходил с гвардейской дивизией Градова.

Глава двадцать вторая

Ответственность за грядущее

Прошла война, пришел мир.

На Балканах, освобожденных нами, мы пели песню балканских полков. Это была веселая песня победы и грядущих трудов.

А потом к нам приехал генерал-полковник Шувалов. И он сказал нам:

– Вам, молодежь, предстоит завершить дело Ленина – Сталина. Коммунизм – единственное опасение человечества от гибели. Возьмем недалекий пример, гвардейцы. Представьте себе, если бы в нашей стране тридцать лет назад не победила идея социализма, если бы лучшие люди того времени не пошли на штурм Зимнего, Перекопа, Красной Горки, если бы к этому времени не созрела наша страна, как далеко было бы сейчас отброшено назад человечество! Фашизм нес гибель миру. И мир был спасен от гибели прежде всего нами, товарищи! Вы с победой прошли по Балканам, гвардейцы! Вас видели София, Белград» Бухарест, Будапешт и изумленная Вена! Везде, где ни шли, вы сеяли семена коммунизма. Семена эти прорастут на землях Европы, как проросли они на нашей земле. И наша задача – уберечь эти ростки, чтобы цветы коммунизма зацвели и не были сожжены огнеметами и пламенем атомных бомб…

Шувалов был очень взволнован: ведь он говорил свою последнюю речь полкам, которые прошли с ним от Сталинграда.

…И вот я на родине. Отец работал в колхозе, он был уже стар. Был построен на том же месте новый дом. В озоем доме под цинковой крышей жили Устин Анисимович и Люся.

В первый же день моего приезда мы с Люсей пошлы в местный Совет. Люся расписалась рядом со мной, подняла на меня свои счастливые светло-сиреневые глаза, и губы ее дрогнули в хорошей улыбке.

– Ну вот, Сережа, и нашла я, наконец, своего сказочного королевича!

Мы шли из Совета по аллее платанов, взявшись за руки, как дети. Позади шагали отец с матерью и прихрамывающий Устин Анисимович, то и дело прикладывающий к лицу белый платок. Безоблачно-ясно было просторное небо над хребтом Абадзеха, и чистый горный воздух вдыхали мы, как и тогда, на плато партизанской Джейлявы.

Мы пошли с Люсей к Фанагорийке. За рекой косили, и оттуда тянуло пряным запахом свежего жнивья, а дальше, где в июльском зареве жатвы лежала прикубанская равнина, как корабли, плыли комбайны, и степные орлы кружились на знойном ветровом потоке.