Читать «Дневники баскетболиста» онлайн - страница 39

Сегодня вечером играли в клубе имени Хораса Манна. Мы с Марком отправились пошляться после школы и прочесывали Центральный парк в поисках стимуляторов. Я встретил одного довольно надежного чувака, сказавшего, что у него есть какие-то мощные стимуляторы и транки, и мы купили по десять штук каждого... стимуляторы перед матчем, транки — после, поскольку мы думали пойти, когда все кончится, в «Штабы» и попить кодеинчику. Нам надо будет поутихнуть после интенсивной игры, чтобы получить максимальный кайф от кодеина. Трудно это передать на бумаге. Короче, перед встречей мы собрались в раздевалке употребить запас, ведь Энтон Ньютрон и Дэвид Лэнг тоже скидывались и желали получить свою долю. Я раньше таких таблеток не встречал, но тому челу я доверял, поскольку знал, он не станет нас наебывать прежде всего потому, что я знаю, где он живет, так что попробовал бы он нас кинуть. На ладони у меня лежали двадцать таблеток, точнее, капсул... десять красно-черных и десять бледно-розовых. «Кстати, Марк, которые из них возбуждающие?» — как бы между прочим поинтересовался я. Он вздохнул и ответил: «Я не спрашивал, думал, ты знаешь». Дело хреновое, как нетрудно догадаться. Тут вмешался Лэнг и заявил, что возбуждающие — это красно-черные, но он не берется утверждать наверняка. — «Ты точно уверен?» — спрашиваю я. — «Не уверен. Мне так кажется», — последовал ответ». — «А мне кажется, что возбуждающие — это розовые», — встревает Ньютрон. — «С чего ты взял?» — «Розовый ассоциируется у меня с чем-то легким и радостным, а цвет других — мрачный, будто бы они способны тебя убить наглухо». — «В этом что-то есть», — высказался Марк. — «Блядь! — не выдержал я, — Что за охуительная теория! Нембуталы — бледно-желтые, а с них убьешься так, что мало не покажется». — «Может, эти тускленькие — Секонал?» — «Нет, эти слишком светлые, а если цвет тусклый, значит, колеса убийственные». — «Херня». — «Да пошел ты на хуй». — «Ладно! Всем заткнуться», — я все-таки придумал, как разрешить спор. Мы придумали, как разберемся. Положили по таблетке каждого вида в шапочку Лэнга, Марк выберет, и мы съедим те, которые он выбрал. Он вытянул черно-красные, и после некоторых колебаний мы закинули по две штуки. Тем и удовлетворились, на минутку присели. Остальные игроки команды были уже наверху, тренер Дадли Дулитл послал за нами менеджера. Мы поднялись к нашим, раза по три забросили мяч в кольцо с целью разминки, и тут со всей дури прогудел сигнал, мы скучились вокруг Дулитла, чтобы он дал нам последние указания: «Становишься там, прикрываешь его, если столкновение один на один, применяем модель 3-2, которую мы отрабатывали... ля-ля-ля-ля...» Разумеется, мой обычный индивидуальный план игры заставляет эти советы мгновенно испариться. Его суть такова: «Если мне достанется этот злоебучий мяч, я его забрасываю, и пусть они применяют хоть миллион защит». Выходим на площадку, незамедлительно перегоняем Горацио Манна и занимаем место в центре, мы с Энтоном Ньютроном начинаем изо всех сил забрасывать крутые мячи и к концу первой четверти счет 23-16 в нашу пользу. Потом раздался свисток о начале второй четверти и во мне зашевелилось что-то странное, поползло по всему телу от головы к мизинцам на ногах. Когда объявили нарушение, я стремительно взглянул на Марка, Лэнга и Ньютрона. Марк приблизился ко мне и медленно пробормотал низким голосом: «Чую, понимаешь ли, что выбрал не ту пилюлю». Я уже понял. Двух мнений быть не могло — мы слопали самые депрессовые депрессанты, что есть на свете. В ногах появилось ощущение, что кто-то пробуравил дырки в верхней части бедер и залил в них по несколько галлонов жидкого свинца. Казалось, что на башку взвалили скалы Гибралтарского пролива... а Лэнг и Ньютрон посмотрели на меня выпученными глазными яблоками и кивнули с таким видом, будто говорящим: «Ты козел, что придумал эту хуйню с вытягиванием из шапки». Чувак забил штрафной, я двинулся подобрать мяч, но сумел оторвать ноги от земли лишь на полдюйма. Один игрок из команды соперников, которого в нормальное время я всегда обгонял со скоростью света, проплыл мимо меня и запросто забросил еще один мяч. Все стало печально и убого, за целую четверть мы набрали всего три очка. Когда прошло пол-игры, то мы едва стояли, нас сделали на восемнадцать очков. Внизу, в раздевалке, во время перерыва с нами побеседовал тренер Дулитл, которого не удивишь даже танком, въезжающим к нему в кабинет. На его разгневанном лице сменилось девять оттенков пурпурного, он велел нам четверым одеться, очистить помещение и в понедельник утром прийти вместе с ним на беседу к директору. Мы послушались... оделись максимально быстро, насколько нам позволяли рефлексы, свалили и сели на такси до квартала, где я живу, чтобы потом двигаться в «Штабы». Все одновременно срались насчет того, кто был прав, а кто нет, напрягались по поводу ожидающей нас в понедельник вздрючки и иногда вдруг начинали истерически ржать над тем, как все было смешно и глупо. Наконец, мы надолго замолкли, подъезжая к «Штабам», и первым лед разбил Лэнг: «Господи, вот бы я превратился в камень и забыл про всю эту фигню». Я взглянул в его сторону. Марк в это время похрапывал, этот козел полностью отрубился... «Лэнг, — покачал я головой, — ты настоящий гондон. Понимаешь, блядь, просто гондон».