Читать «Дневники баскетболиста» онлайн - страница 11

Зима 64-го

Раз в месяц мы, ученики восьмого класса ебаной католической школы, обязаны после уроков топать в церковь на исповедь. Меня крестили в католической церкви, и все такое, но мама с папой никогда туда не ходят, разве только на Рождество послушать этот мерзкий хор со скрипучими, неискренними голосами, призывающий на их голову всяческие блага, да и нас никогда не заставляли там торчать. Короче, я никогда не причащался, не проходил конфирмацию, или как там оно называется, и уж точно не исповедовался. Плюс по пятницам мы обычно сматываемся рано. И вот теперь я вляпался, а приятель мне и говорит, что надо подождать, пока все не закончится, а это может растянуться где-то примерно на час, потому что здесь в наличии мало священников на раздаче; уж не знаю чего. Попробовал отпроситься, сказал монаху, что раньше ничего подобного не делал, а он бросил на меня чудной взгляд и велел мне встать в строй. Вот так вот, мы в огроменной церкви, он пихает меня в этот строй, а я все повторяю: «Но я никогда, честное слово...» И по фигу, этот тупой ублюдок меня даже не слушает, а теперь позвольте вам сказать: я ненавижу эту гнусную школу и вообще религию больше всего на свете, и особенно эти мелкие черные кабинки, куда тебе надо заходить, будто это телефонные будки позвонить боженьке. Они, наверное, из всех ребят выжали тут кишки, вечно они ебут другим мозги, своих ведь нет. Я собирался вырваться и убежать, но потом стало любопытно докопаться, что же все-таки происходит за этими изукрашенными резными узорами дверями, когда туда заходит какой-нибудь тип. Правда, очень хотелось узнать, в чем тут дело. Когда очередь дошла до меня, я разволновался, а монах все не сводил с меня злобных глаз. Внутри надо встать на колени; это я понял и еще услышал, как священник что-то шепчет чуваку в другой кабинке, но слов не разобрал. Он о чем-то долго беседовал с тем пижоном, наверное, тот персонаж ушел совсем заебавшись. И тут — бах — он распахивает дверцу и заявляет, что настала моя очередь, но ни он меня, ни я его не видим... но слышим. «Что теперь, блядь, будет?» — спрашиваю я себя, а тот, должно быть, подумал, что я волнуюсь, и начинает мне что-то говорить, и тут я весь похолодел. Он спросил меня, в чем дело (не так буквально, конечно), и я ответил: «Мистер священник, я никогда раньше этого не делал, потому что я, по большому счету, не католик, а монах, который снаружи, сказал мне войти, а я ему сказал, что я не... В общем, блин (я так и сказал «блин», а потом извинился и так далее), не знаю, что и говорить». Тот понял, что я зассал, и сказал, дескать, я не виноват, пусть я пойду, а об остальном могу не беспокоиться. Врубной чел. Только я вышел, как тут же пришлось отскочить, потому что дверца в середине распахнулась, оттуда вылетел разбираться раскрасневшийся священник, набросился на монаха, пославшего меня туда раньше остальных, принялся его по всякому крыть, назвал дураком и позором для его собратьев по рясе. Весь класс потешался над горемычным мудаком, а ребята, с кем я позднее подружился, когда мы потом вместе пинали грушу, все смотрели на меня, качали головой и прикалывались. Все они недолюбливали этого козла, и случившаяся сцена их порадовала не меньше, чем меня, а я быстро сообразил, что, если он решит со мной как-то за это поквитаться, я сразу пойду к тому священнику, и он это тоже сообразил. Тем временем всех отпустили, и мы направились в клуб, правда, нашу команду дико сделал чемпион. Но я набрал 27 очков и, благодаря тому эпизоду в церкви, день сегодня получился клевый.