Читать «Следствие защиты» онлайн - страница 51

“Двадцать второй”, когда его только что выпустили в 1928 году, был полуавтоматическим пистолетом: автоматически он лишь выбрасывал гильзу от использованного патрона и отправлял следующий из магазина в ствол. Но много лет назад предыдущий его владелец сточил спусковой рычаг – внутреннюю деталь механизма, которая держала взведенный боек, – сделав таким образом пистолет полностью автоматическим. Джонни Фей, по ее словам, забыла об этом. Она не смогла остановить пистолет, пока он не выстрелил три раза.

Поверив ли в то, что произошло, или нет, но Клайд продолжал идти. Когда Джонни Фей осторожно подняла голову, она увидела его рухнувшим на белую софу. Возможно, он был уже мертв, когда поворачивался, потому что, хотя одна пуля и пролетела мимо, вторая угодила ему между глаз, а третья попала в грудь.

В Техасе есть старая поговорка: “Господь создает людей, а “Смит и Вессон” делают их равными”. Скут спросил:

– А как же насчет предохранителя?

Она, должно быть, сняла его, не осознавая, что делает, когда выхватила пистолет из сумочки.

– А разве вам не известно, что стачивание рычага – это дело противозаконное?

– Я этого не делала, – объяснила Джонни Фей.

Она не кричала. Клайд полулежал на коленях, опустив голову на софу, а одна его рука свисала на ковер. Джонни Фей не дотрагивалась до тела. Она услышала, что в соседней комнате работает телевизор. Возможно, Лорна забыла его выключить. Джонни Фей вошла туда и выключила телевизор в середине монолога Джонни Карсон.

По телефону, стоявшему в телевизионной комнате, она набрала 911, назвала свое имя и адрес дома на Ривер-Оукс, затем сказала:

– Я только что убила человека. Он хотел напасть на меня, и я его застрелила. Пожалуйста, приезжайте и помогите…

Она пересказала краткую историю случившегося двум детективам, когда те прибыли. Копия ее показаний была приложена к досье. Джонни Фей, как всегда, была последовательной в изложении деталей. Если никто не опровергнет ее, подумал Уоррен, то мы выиграем этот процесс. Мы не можем потерпеть поражение, если, конечно, Скут не заснет в зале суда, чего с ним пока не случалось.

В тот вечер дома Уоррен разогрел себе в микроволновой печи вчерашний куриный гумбо, накормил Уби смесью из мясного собачьего корма и грубомолотых сухарей с кукурузным маслом, затем разложил все бумаги на кушетке в гостиной. Он перечитывал досье до самой полуночи, потом отправился спать. Чарм домой не вернулась: в последнее время она жила собственной жизнью, в компании друзей по телевизионной студии, по собственному распорядку.

Уоррен увидел ее под утро, спящую рядом с ним, ее каштановые волосы рассыпались по подушке. Он внимательно рассмотрел ее лицо. Он любил это лицо долгие годы и знал его все вплоть до крохотного шрама в уголке рта, оставленного веткой терновника, когда Чарм было тринадцать.

Уоррен понял, что вначале все мы любим иллюзию совершенства. Затем мы начинаем любить недостатки, потому что они являются знаками ранимости: а то, что мы любим, мы стремимся защищать.

Ему хотелось поговорить с нею. Присяга в конфиденциальности, считал он, не распространяется на мужа и жену. И к тому же Чарм всегда помогала ему увидеть вещи более ясно. Она выглядела бледной. Веки ее казались припухшими. Но Чарм очень дорожила своим утренним сном, и Уоррен не стал ее будить.