Читать «Четверть гения (сборник)» онлайн - страница 52
Роман Подольный
…Я стал за его плечом, когда он, четырнадцать раз обмакнув перо в пересохшую чернильницу, процарапал нетвердой рукой на телеграфном бланке, вслед за адресом экспедиции и фамилией:
Брат».
Я повернулся и вышел. Он, по-моему, так меня и не заметил. Ох уж эти молодые ученые! Только в кино они и умеют пить — за исключением, конечно, тех, кто бывал в экспедициях.
«Кто бывал в экспедициях, тот поет этот гимн», — билась в голове строчка, которая может стать сносной только от долгого употребления.
Вернуться к Тихону? Нет. Надо действовать. Я кинулся наперерез первой же легковушке.
— Смерти захотелось, идиот? — Шофер протянул руку над опущенным стеклом и схватил меня за ворот рубашки. — Ох, дал бы я тебе…
— Извини. Мне надо к самолету. Десятка…
— А тут, — шофер выпустил рубашку и помахал рукой у сердца, — все чисто? Не ищут тебя?
— Нет.
— Садись, — сменил он гнев на милость.
Аэродром большого и относительно южного города. Такси. Грузовик.
Экспедиционная машина, подвозившая на раскопки из ближнего городка продукты. И — почту. Я сидел в кузове почти в обнимку с мешком, где лежала эта самая почта. Очень милая девица с острым носиком, острым подбородком и острыми глазками болтала, сидя на скамейке, ножками с остренькими коленками. И переживала острый приступ любознательности.
— Да, да, и телеграммы. Здесь же, у вас в объятиях, — она тыкала в бочок мешка острым носком туфли. — А разве вам может сюда что-нибудь прийти? Вы же только приезжаете. Работать? Или так к кому? А кто вы?
Хорошо еще, что вопросы наплывали один на другой и я мог сделать вид, будто просто не успеваю вставить словцо между ними…
Но потом она замолчала, ожидая, очевидно, ответа на все вопросы сразу, и мне пришлось срочно заняться практическими физиогномикой и френологией. Прежде чем мы доехали до лагеря экспедиции, девушка успела узнать о своих способностях, возможностях, потребностях, вкусах и надеждах больше, чем за всю предыдущую жизнь.
…На Алле были меховая куртка, рубашка и брюки. Она стояла на коленях на дне раскопа большой квадратной ямы в три метра глубиной и зачищала стенку, попеременно работая большим садовым ножом и короткой толстой кистью.
У землекопов был святой десятиминутный перерыв после очередного часа работы, и они валялись на взгорке метрах в пятнадцати от раскопа. Алла на дне была одна.
И я спустился к ней по наклонной доске с поперечными планками. Доска пружинила, словно угрожая то ли сбросить меня раньше времени вниз, то ли подбросить высоко над раскопками.
Алла оглянулась и быстро встала на ноги. Кисть упала на землю, нож остался в руке. Она смотрела мне прямо в лицо, чуть-чуть щурясь, закусив запекшуюся губу, уронив волосы на перепачканный лоб.
Всю дорогу я знал, зачем еду. Знал, когда кидался почти под машину, лишь бы остановить ее. Знал, когда возвращал трап к уже готовому улететь самолету, знал, когда ехал, летел и снова ехал и шел через лагерь. А теперь не знал. Потому что опять все было ясно, и спрашивать было не о чем, а желание все-таки спросить, узнать от нее самой казалось нелепым и глупым.
