Читать «Пелко и волки (сборник)» онлайн - страница 76

Всеслава молча увязала с собой отцовский охотничий лук и колчан, хотя кто станет стрелять из него, было неясно: не Пелко же однорукий… И то. Боярыня забоялась, пожаловалась ему:

– Ратша там, в лесу…

– Лес большой, – ответил корел. – А собаки у него нет. Он облюбовал два добрых копья и, выйдя во двор, одно за другим всадил их в бревенчатую стену. Левой рукой. Сначала в упор, как в бою или если один против медведя. Потом издали, от самого забора, – а двор был не маленький. Боярыня поглядела, как входили в дерево кованые наконечники – выдерни-ка, попробуй! – и какое лицо при этом было у Пелко… И перестала спрашивать, обо всем ли подумал.

А тут как раз навалилась ещё и другая забота. Все-слава-то учудила: так нипочем и не согласилась разлучиться с малым Ратшиничем, так и не пожелала оставить его у добрых людей, сколько ни убеждали! Упрямо отмалчивалась на все уговоры – и знай шила себе заплечный мешочек, собираясь уносить в нём чужое дитя. Упрямство в ней было отцовское. Смотрела боярыня на дочь и, диво дивное, видела мужа…

…Собирались, укладывались и, сами того не сознавая, гнали прочь горькие думы о расставании с домом. Особенно боярыня: помнила же, как радостно рубили венцы, как закололи жертвенного коня и погребли его голову на месте, избранном для нового дома, чтобы одушевилось строение, обрело вековечного хранителя-домового. Как первые три ночи запирали в безлюдном доме животных – не гневается ли новая душа, пустит ли жить?.. А уж рожала когда, все до одной двери пораскрывали в избе, мыслили дом одним целым с её, боярыни, молодым тогда телом!.. Как же теперь бросить позади кусок собственной плоти, как оставить на поругание ветру с дождем, зиме многоснежной? Не живет, не стоит дом без людей, кто же этого не знает. Уйдешь – и будет он плакать всё дальше за спиной, как живое беспомощное существо. А потом и умрет: просядет ещё недавно крепкая крыша, почернеют звонкие стены, провалятся дубовые половицы… Вдумаешься как следует – и покажется: лучше бы уж умереть самому!

Но настал день, когда оказалось, что собирать больше нечего. И Пелко хмурился, поглядывая на небо: снег ждать не станет, пока они тут вдоволь наплачутся, завалит леса первым, быстро тающим покрывалом – как уходить?

Зверь лесной и тот не может без конца обходиться впроголодь, а ведь зверь куда выносливее человека, избалованного теплом очага и жизнью под крышей. Крепок был Ратша и многое мог вынести немыслимое для других, но и его силы подточил долгий пост, и это стало заметно, стоило ему тронуться в путь. Делать нечего, пришлось выстелить лапником новое логово и думать о том, как бы раздобыть еды.

У него всё ещё висел на поясе кожаный карман, уложенный когда-то ради воеводской охоты. Ратша вытряхнул имущество на колени: среди всякой охотничьей мелочи обнаружились две запасные тетивы, два крепчайших шнура, сплетённые из сырых жил оленьей спины и выдержанные под грузом. Целое богатство. Никто не подарит ему рогатого лука, но можно сделать силки…