Читать «Жизнь Пушкина. Том 2. 1824-1837» онлайн - страница 20

Няня была не только рассказчицей, но и слушательницей. Ей первой читал Пушкин свои стихи:

И впрямь блажен любовник скромный, Читающий мечты свои Предмету песен и любви, Красавице приятно томной!.. Но я плоды моих мечтаний И гармонических затей Читаю только старой няне, Подруге юности моей.

(«Онегин». Гл.IV. 1825 г.)

У него была привычка, может быть, потребность, читать себя вслух. Рядом, в Тригорском, хоровод хорошеньких барышень всегда готов был его слушать, восторгаться каждой строчкой. Пушкин им предпочел Арину Родионовну, по ней исправлял свой русский язык и ошибки своего французского воспитания… Даровитая старая песенница помогла своему воспитаннику стать русским народным поэтом. Когда ссылка кончилась и Пушкин вернулся к жизни шумной и людной, он вдруг среди петербургских и московских развлечений вспомнил о няне, как вспоминают о покинутой, но все любимой женщине:

Подруга дней моих суровых, Голубка дряхлая моя! Одна в глуши лесов сосновых Давно, давно ты ждешь меня. Ты под окном своей светлицы Горюешь, будто на часах, И медлят поминутно спицы В твоих наморщенных руках. Глядишь в забытые вороты На черный, отдаленный путь: Тоска, предчувствия, заботы Теснят твою всечасно грудь

(1827)

Прошли года, и Пушкин опять посетил «тот утолок земли, где провел отшельником два года незаметных». С мягкой грустью вспоминает он:

   …Вот опальный домик, Где жил я с бедной нянею моей. Уже старушки нет — уж за стеною Не слышу я шагов ее тяжелых, Ни утренних ее дозоров… И вечером, при завываньи бури, Ее рассказов, мною затверженных От малых лет, но никогда не скучных…

(1835)

В этом черновике есть еще более задушевные слова: «Ее простые речи полные любви… которые усталое мне сердце ободряли отрадой тихою любви…»

Привязанность Пушкина к няне так бросалась в глаза, что Анна Керн, в которую Пушкин был так бурно влюблен, уверяла, что Пушкин по-настоящему любил только свою Музу и свою няню. Анна Керн тонко подметила какую-то связь между Музой и няней. Есть у Пушкина тоже незаконченный отрывок, подтверждающий меткость этого замечания:

Наперсница волшебной старины, Друг вымыслов игривых и печальных, Тебя я знал во дни моей весны… Являлась ты веселою старушкой И надо мной сидела в шушуне… Ты, детскую качая колыбель, Мой юный слух напевами пленила, И меж пелен оставила свирель. Которую сама заворожила.

(1821)

Это еще образ старой няни, но уже в ее руках волшебная поэтическая свирель. Пройдут года, и она опять приходит уже не к ребенку, а к отроку:

Как мило ты, как быстро изменилась! Каким огнем улыбка оживилась… Вся в локонах, обвитая венком, Прелестницы глава благоухала; Грудь белая под желтым жемчугом Румянилась и тихо трепетала…

(1821)

Это волшебное превращение старой няни в красавицу Музу показывает, как крепко связана была Арина с таинственным миром творчества. «В галерее созданий Пушкинского творчества, – говорит Лернер, – эти полупризрачные, воздушные лики Музы-старушки и Музы-красавицы принадлежат к самым прекрасным, вызывающим радость и умиление».