Читать «Ничего, кроме настоящего» онлайн - страница 139
Андрей Голяк
"творчеством" до момента обретения группой стабильного статуса на музыкальном рынке. Мы не нашли компромисса, и я был вынужден покинуть группу, поскольку не считаю возможным профанировать.
Возможно, в дальнейшем я буду более лояльно относиться к
"коммерциализации", но в данный момент я к этому не готов. Можете считать это недальновидностью или юношеским максимализмом. Я же называю это честностью.
ПЕРИОД ПОЛУРАСПАДА
Одиночество – изнанка свободы.
C. ЛУКЬЯНЕНКО "ЛАБИРИНТ ОТРАЖЕНИЙ"
ГЛАВА 1
This is the end
Beautiful frend,
This is the end
My only frend,
The end.1
Это конец, браток, окончательный и бесповоротный. Крах инженера
Гарина! Ты мчался, как подстреленный, ты выжимал из себя все соки, ты убил уйму времени! И каков результат? Ты лежишь на полу в своей квартире, пьяный и никому не нужный, там, в углу, склад пустых бутылок, шторы задёрнуты, и ты никого не хочешь видеть. Ты наблюдаешь за тенями от вращающегося светильника на потолке, и в девятисотый раз слушаешь, как мёртвый торчок2 Моррисон поёт тебе про
"The end". This is the end. Вот так-то.
Ты распечатал все свои надежды, ты вскрыл все конверты с сюрпризами и что ты там обнаружил? Свой пропитанный спиртным, никотином и безысходностью полутруп, к которому не решается приближаться даже жена. Она боится, что ты сделаешь с собой что-нибудь. Напрасно. Тебе страшно умирать, потому что ты знаешь, что ничего в этой жизни путного не сделал, и о тебе через полгода забудут все, кроме родственников. А ведь ты боишься быть забытым, выброшенным на помойку воспоминаний, стать никому не интересной тенью прошлого.
В тебе живёт какая-то дрянь, толкающая тебя на экстремал. Это
ОНО, а не ты, заявило о твоём уходе из группы. Это ОНО частенько принимает за тебя решения. Ты пытаешься с ним бороться, но ОНО сильнее благих намерений. Иногда вы заключаете перемирие и беседуете по душам. Вот и сейчас ОНО теребит тебя:
– Ну что, как жистянка?
– Иди к чёрту, – лениво отмахиваешься ты.
– Я поговорить. Тебе же хочется с кем-нибудь поговорить? Ты ведь устал быть один, а?
– Какое твоё дело?
– Не ерепенься. Ведь я – это ты. От меня никуда не денешься.
– Я тебя не звал, уходи.
– Давай подведём итоги, – продолжает ОНО.
– Давай, – тебе не остаётся ничего, кроме как согласиться.
– Ты хотел делать музыку…
– Хотел, – лениво соглашаешься ты.
– Собирал друзей, надеялся на что-то, пробовал, рвал жопу на клочки, чтобы что-либо вышло…
– Ну?
– А потом, когда стало тяжело, послал их к бениной маме, и угробил тобой же созданное детище.
– Не передёргивай. Меня поставили в такие условия, что я не мог оставаться. Может быть, это было сделано не специально, но это было сделано, – ты не замечаешь, как начинаешь поддерживать разговор
– Они имеют право поступать так, как считают нужным. Ты не можешь им навязывать своё видение музыки.
– Формально это так. Но практически всё обстоит иначе. Мы были больше, чем просто группа. Мы были друзьями. Из этого я исходил, когда создавал "Клан Тишины". Из этого я исходил, когда не искал готового гитариста, а учил Пашу. Из этого я исходил, когда Паша предложил учить Батьковича только потому, что он "наш человек" и у него пальцы длинные. Из этого исходили мы все, пока ждали, когда