Читать «Сны над Байкалом (сборник)» онлайн - страница 6

Из глубины пещеры смотрю на Гарая. Он отбивает молотком куски породы. Молоток у него необычный: с одной стороны боек, с другой жало — острие кирки. Возвращаюсь к нему вернуть трубку.

— Послушайте, — протягивает он кусок рыжего камня с синими и розовыми прожилками.

Подношу камень к трубке. Шмелиный рой бьется и гудит в ухе, перекрывается пронзительным комариным писком. Тут же тянется непрерывным звоном ля третьей октавы, перемешиваются другие тона, едва различимые и явственно слышимые.

— Полиметаллическая руда, — говорит Гарай. — Железо, кобальт… Каждый металл поет по-своему.

Хочу послушать еще, но он протягивает другой кусок:

— Медь…

В трубке преобладает фа третьей октавы.

— Почему? — спрашиваю.

— Сядем, — говорит Генрих Артемьевич.

Протягиваю ему трубку.

— Пока оставьте, — отводит он мою руку.

Секунду медлит, я жду объяснений.

— Звучание металла в породе? — говорит он. — Это неново: то же, что в биологии звучание мышц при напряжении. Слышали об этом?

Не слышал, но я молчу.

Гарай продолжает:

— Принцип надо было обнаружить в горной породе и объяснить. Если бы это сделал не я, обязательно сделал бы кто-то другой. Поначалу я думал так же, как все: шум в ушах от циркуляции крови. Однако изменение тональности в разных местах, в разных пещерах навело меня на мысль, что звучание идет не только от шума крови и утомления мышц. Кстати, вы не ответили, слышите вы звучание мышц или нет. Поставьте опыт, — он взял из моих рук трубку, — зажмите пальцами уши. Поглубже. — Зажимаю так, как он советует, слышу гул в голове. — Упритесь локтем хотя бы в эту стену, — советует Гарай. Упираюсь в скалу, гул в голове усиливается. — Ну вот, — говорит Гарай, довольный моей исполнительностью, — . это гудят от напряжения мышцы… Я слышу больше, — продолжает он. — Гамму звуков в пещерах. И сейчас слышу. Почему в толще пород рождается звук? Потому что в любом, даже маленьком, камне есть натяжения, напряжения. Что уж говорить о недрах, где давление колоссально? Позже, когда у меня появилась трубка, я различил, что каждый металл имеет свой голос так же, как при спектральном анализе свой цвет. Поэтому долго распространяться не буду: в каждом куске породы по звуку можно определить металл, а по интенсивности звука его количество.

Генрих Артемьевич возвращает мне трубку, увязывает свой рюкзак.

— Но ведь вы сделали открытие, Генрих Артемьевич!

— Сделал, — отвечает Гарай. — Трубку сделал. «Сигнал» — так я назвал трубку,

— И об этом никто не знает!..

— Вы знаете.

— А дальше?

— Нужна работа. Нужно очень много работы!

Гарай замолчал. Поднял и надел рюкзак. Я тоже надел и с трубкой в руках пошел за ним.

«Сигнал»… Изредка я прикладывал мембрану к уху.

В трубке звенело, гудело, урчало, пело. Вспомнилось фа третьей октавы в куске медной руды. Звуки надо записать, классифицировать, рассуждал я, сделать таблицы. Работы много. Почему Генрих Артемьевич ее не делает? Бродит в пещерах, скалывает куски породы…

Вглядываюсь в квадратную фигуру Гарая, идущего впереди, — желтая полоса света нащупывает дорогу.