Читать «Весенний день, тринадцатое мая» онлайн - страница 9

Он поймал полный ужаса взгляд Николая Арнольдовича и расхохотался:

— Да вы что? Всерьез, что ли? Я пошутил.

Николай Арнольдович видел, что Велешов не шутит, и хотел было что-то еще спросить у него, но передумал. Да и Велешов вдруг потерял к Николаю Арнольдовичу весь интерес, заерзал в кресле, потом отстегнул ремни и сказал:

— Пойду отолью. Ночь еще впереди.

И ушел, вызвав у Николая Арнольдовича новую волну отвращения. Когда он вернулся, Николай Арнольдович, твердо решивший не открывать глаз и больше с ним не разговаривать, уже задремал без притворства: снотворное все же сказалось.

* * *

…они проводили лето в Швейцарии, в маленькой горной деревне. Он, Маша и Маргарита. И Машеньке было шесть лет. Николай Арнольдович обрадовался этому сну, как старому знакомому, и приготовился смотреть его так, как смотрят кино — с у овольствием. По густому чудесному запаху, памятному ему со времен Чехии, он догадался, что начали доить этих тучных и пестрых коров, только что вернувшихся с пастбища. Он хотел позвать Маргариту и Машеньку, но вместо них пришли другие: женщина с маленькой девочкой. Николай Арнольдович не знал, что эта девочка существует на свете, и теперь он с удивлением смотрел, как женщина, присев на корточки, раздевает ее, расстегивает кофту, разматывает клетчатый грубый платок. Он видел, что девочка очень слаба и худа: ребрышки ее так и светились сквозь тонкую кожу.

— Болеет, — сказала женщина и обернула к Николаю Арнольдовичу круглое незнакомое лицо. — А ты ей отец. Покорми. Молочком-то.

Николай Арнольдович начал оглядываться в поисках бидона с молоком, чтобы покормить эту чужую ему девочку, которую женщина ошибочно приняла за его дочку, но вокруг была только густая трава, вся в холодных, ослепших ромашках.

— Пришло молочко-то, — прошептала женщина. — Пощупай, ведь ты ей отец.

Николай Арнольдович проследил за ее взглядом и убедился, что она смотрит прямо на раскрытый ворот его полотняной рубашки, горячо намокшей изнутри. И там, под рубашкой, течет что-то липкое.

— Молочко! — ужаснулся он и зажал липкое ладонью.

Рука его стала белой и мокрой, и тут же дымящаяся струйка молока закапала прямо на траву.

* * *

Николай Арнольдович застонал. Черные глаза Велешова радостно сверкнули на него.

— А я-то уж думал будить! — засмеялся он. — Не шибко спокойно вы спали. Вон чай нам несут. Или кофе.

Стюардесса с припудренным кончиком хищного носа склонилась над ними:

— Some milk? Or some cream? Sugar? Lemon?

В Москве шел дождь. По полю аэродрома бегали худые солдаты, потом, нагруженный чемоданами, на которые хлестала вода, проехал открытый фургон. Пассажиров долго не выпускали из самолета, и Николай Арнольдович решил не суетиться, а спокойно сидеть в своем кресле и ждать. Слева от аэродрома хрупко белела березовая роща, похожая чем-то на русскую песню, которую спели однажды и тут же забыли.

На паспортном контроле Николай Арнольдович опять увидел Велешова, разговаривающего по мобильному телефону. Лицо его было брезгливым и смятым. Встретившись глазами с Николаем Арнольдовичем, он тут же оскалился и отвернулся. В гостинице «Савой», где был забронирован номер, блестели декоративные самовары, краснели цыганские платки, а у швейцара, как показалось Николаю Арнольдовичу, была приклеена борода. Приняв душ и разложив свои вещи, Николай Арнольдович попросил красавицу с широким русым пробором и прозрачными глазами, которая сидела за столиком с надписью «Администратор», выяснить в справочной телефон Нины Антоновны Толмачевой, проживающей по адресу: Плющиха, дом 44, квартира 12. Красавица приподняла брови и через пять минут протянула бумажку с номером. Он был тем же самым, и Николай Арнольдович, который за последние тридцать два года ни разу не воспользовался им, узнал номер сразу же, все эти цифры: 299-48-09.