Читать «Травяной венок. Том 2» онлайн - страница 29

– Одну минуту, погодите! – сказал глава сената Скавр, вставая. – Я хочу кое-что сказать по этому вопросу, – он посмотрел на Лупуса почти с таким же выражением лица, какое было у него, когда Варий обвинил его в измене. – Ты не из тех людей, которых я люблю, Публий Лупус! И меня глубоко огорчает, что ты носишь то же имя, что и мой дорогой друг Публий Рутилий, именуемый Руф. Что ж, может быть, вы и родственники, но между вами нет никакого сходства. Рыжий Руф был украшением этой палаты, и мы скучаем и сожалеем о нем. Лупус – Волк – это одна из зловреднейших язв нашей палаты, к великому моему сожалению!

– Ты оскорбляешь меня! – Лупус задохнулся. – Как ты можешь? Я консул!

– Я глава сената, Публий Человек-Волк, и считаю, что в моем возрасте я уже доказал без тени сомнения, что могу делать то, что хочу, поскольку когда я делаю что-либо, я всем сердцем стремлюсь к добру и к соблюдению интересов Рима! А теперь, жалкий, ничтожный червь, сядь на место и не высовывай голову. Потому что я не считаю, что эта часть твоего организма хорошо прикреплена к твоей шее! Кем ты себя вообразил? Ты сидишь здесь на особом кресле только потому, что у тебя есть деньги, чтобы подкупить выборщиков!

Красный от гнева, Лупус попытался было открыть рот.

– Не делай этого, Лупус! – прорычал Скавр. – Сиди тихо!

Затем Скавр повернулся к Гаю Марию, который сидел выпрямившись на своей скамье; никто не мог бы сказать, что он чувствовал, когда его имя было обойдено.

– Вот перед вами великий человек, – сказал Скавр. – Одни боги знают, сколько раз за мою жизнь я ругал и проклинал его! Только боги знают, сколько раз я желал, чтобы его никогда не было! Только боги знают, сколько раз за мою жизнь я был его злейшим врагом! Но время бежит все быстрее и быстрее, и нить моей жизни становится все более тонкой и непрочной. И я обнаружил, что вспоминаю с привязанностью все меньше и меньше людей. Это не только фактор, связанный с возрастающим ощущением присутствия смерти и угасанием жизни. Это и результат накопленного опыта, который говорит мне, кого стоит вспомнить с привязанностью и любовью, а кого – нет. Кого-то я любил больше всего, теперь я этого не ощущаю. Кого-то я ненавидел больше всего – я чувствую это до сих пор.

Прекрасно зная, что Марий сейчас смотрит на него и глаза его блестят, Скавр намеренно не смотрел назад, он знал, что если сделает это, то рассмеется. А эта речь должна была прозвучать от всей его души и от всего сердца. Острое восприятие юмора могло привести к ужасной обиде!

– Гай Марий и я всегда оказывались вместе, – произнес он, в упор глядя на обозленного Лупуса. – Я и он сидели в этой палате бок о бок еще задолго до того, как ты, Человек-Волк, надел свою взрослую тогу. Мы боролись и скандалили, таскали и толкали друг друга. Но мы также вместе сражались против врагов Республики. Мы видели трупы тех, кто хотел разрушить Рим. Мы стояли тогда плечом к плечу. Мы смеялись и плакали вместе. Я повторяю. Перед вами великий человек. Великий римлянин!

Скавр спустился и стал перед дверьми.