Читать «Женщина и дети» онлайн - страница 2
Константин Случевский
В БУРЮ
Я приехал к тебе по Леману; И сердит, и взволнован Леман! И оделись Савойские Альпы В темно-серый, свинцовый туман. В небесах разыгралася буря, Из ущелий гудят голоса; Опалил мне лицо мое ветер, Растрепал он мои волоса… И гуляли могучие волны, Я над ними веселый скользил И с вершин их по пенистым скатам Глубоко, глубоко уходил. Буря шла и в тревожном величье Раздавить собиралась меня; Только смерть от меня сторонилась — Был я весел и полон огня. И я верил, что мне не погибнуть, Что я кончу назначенный путь, Что я должен предстать пред тобою, И нельзя мне, нельзя утонуть!
«Вот она, моя дорога…»
Вот она, моя дорога, — В даль далекую манит… Только — с ивой у порога Подле домик твой стоит. Точно руки, простирает Ива ветви вдоль пути И пройти мне в даль мешает, Чуть задумаю пройти. Днем пытался — сил не хватит… Ночью… Ночью я бы мог, Да вот тут-то кто-то схватит И поставит на порог. Ну и взмолишься у двери: Ты пусти меня, пусти! Ночь… разбойники и звери Разгулялись на пути!
«В костюме светлом Коломбины…»
В костюме светлом Коломбины Лежала мертвая она, Прикрыта вскользь, до половины, Тяжелой завесью окна. И маска на сторону сбилась; Полуоткрыт поблекший рот… Чего тем ртом не говорилось? Теперь он в первый раз не лжет!
«Во всей красе, на утре лет…»
Во всей красе, на утре лет Толпе ты кажешься виденьем! Молчанье первым впечатленьем Всегда идет тебе вослед! Тебе дано в молчанье этом И в удивлении людей Ходить, как блещущим кометам В недвижных сферах из лучей. И, как и всякая комета, Смущая блеском новизны, Ты мчишься мертвым комом света Путем, лишенным прямизны!
«В красоте своей долго старея…»
В красоте своей долго старея, Ты чаруешь людей до сих пор! Хороши твои плечи и шея, Увлекателен, быстр разговор. Бездна вкуса в богатой одежде; В обращеньи изящно-вольна! Чем же быть ты должна была прежде, Если ты и теперь так пышна? В силу хроник, давно уж открытых, Ты ходячий, живой мавзолей Ряда целого слуг именитых, Разорившихся в службе твоей! И гляжу на тебя с уваженьем: Ты финансовой силой была, Капиталы снабдила движеньем И, как воск, на огне извела!
«Часть бесконечности — в прошлое год закатился…»
Часть бесконечности — в прошлое год закатился… Женщину знаю одну; кто она — не скажу, я солгу! К Новому году каким бы желаньем я ей прислужился? Что бы сказал из того, что желать и сказать я могу?! Я бы сказал, подойдя к ней, смотря в ее глазки, Я бы сказал ей, как будто отец своей дочке родной: «Слушай! Останься, как эта царевна таинственной сказки, — Неизменяема временем с вечной своей красотой! Все хорошо у тебя, потому что сама ты не знаешь, Что хорошо у тебя… Ты живешь, как живется тебе; Ты говоришь — так, как думаешь; думаешь так, как мечтаешь… Это так редко, родная… О, будь благодарна судьбе,! Будь благодарна за то, что пока в тебе чувство играло, Сердце оно не разбило, слезой не ослабило глаз… Сильное чувство, родная, тебя до сих пор миновало; Истинно сильное чувство родится один только раз! Нет, я не смел бы, отдавшись тебе, обязать быть моею! Если не мне, так другим освещай долгий путь… Ты… ты из тех, что прекрасны свободой своею; Этой свободы лишить — значит то же, что смертью дохнуть!.. Жизнь ли моя виновата, а может, и сам я причина, — Только — тебе я не ровень… Я знаю: я весь — полутень; Я точно родина наша — безбрежная гладь да равнина, Только местами сияют кресты на церквах деревень».
