Читать «Астийский Эдельвейс. Научно-фантастический роман» онлайн - страница 53

Антон сообщал ему адрес, тот самый, который уже был известен Максиму, на котором стоял безжалостный штемпель «Адресат выбыл».

Адресат выбыл! Но куда? Зачем? Надолго? А если навсегда? Что толку гадать об этом… Максим вдруг почувствовал себя таким одиноким, никому не нужным, вышвырнутым из этой жизни.

Резкий порыв ветра ворвался в окно и бросил на стол сухой сморщенный листок. Журавлиный клекот послышался высоко в небе. Мелкие капли дождя упали на подоконник. Неприятно задребезжал телефон, и хриплый раздраженный голос потребовал:

— Лаборатория бионики! Когда будут процентовки? Процентовки, я говорю! Или вам денег не надо?

Максим бросил трубку и обхватил голову руками…

А когда поздним вечером он подходил к дому, из темноты навстречу вышел высокий молодой человек:

— Здравствуйте, Максим Владимирович. Не помните меня? Я Николай Силкин, сын дяди Степана из Вормалея.

— Коля?.. Здравствуй, заходи!

— Извините, заходить некогда, меня ждут. Я должен только письмо вам передать, отец прислал, говорил, что хочет сообщить важные новости.

— Спасибо, Коля. — Максим поднялся к себе и, не снимая пальто и шляпу, вскрыл толстый самодельный конверт.

Письмо было длинным. Дядя Степан подробно рассказывал о своих охотничьих делах, о всех вормалеевских знакомых, а в конце писал:

«…И еще я хотел сказать тебе — самое главное. Пришлось мне промышлять на Лысой гриве: зверя-то мало осталось в наших лесах. Ну пришел я туда, спустился к озеру, разложил костер, сижу эдак, чай кипячу, вдруг слышу — плачет кто-то в лесу. Что за наваждение! Привстал я, смотрю — мать честная! — стоит неподалеку от меня девица, славная такая, пригожая и лицом и статью, только как есть в одном платьишке. Это в тайге-то! Стоит, стало быть, прислонилась к пихточке, а из глаз — слезы. Ну я, понятно, к ней. «Что, — говорю, — ты, девонька, плачешь? Заблудилась, что ли?» Она сначала испугалась меня, шарахнулась, потом видит — с добром я, сама подошла ближе и говорит: «Дедушка, ты ведь знаешь Максима Колесникова?» — «Как, — говорю, — не знать, соседями были». — «А как написать ему, знаешь?» — спрашивает. «Нет, — говорю, — адреса его у меня нет, но вот поедет скоро туда в город мой сын, так он доставит ему письмо». Обрадовалась, плакать перестала, погладила меня, старого хрыча, по бороде и душевно так сказала: «Дедушка, напиши ему, что видел меня тут, говорил со мной и что тягостно мне, тоскливо, а помочь некому». — «Да кто ты, — говорю, — такая? От кого поклон-то Максиму посылать?» — «А он, — говорит, — знает, от кого, напиши только все, как было, и прощай, дедушка!» Тут она глянула так, словно всю душу высветлила, и хочешь верь — хочешь нет, а только помутилось у меня вдруг в глазах, и такой сон напал, что свалился я на землю и уснул, как в омут провалился.

Просыпаюсь утром — никого. Думал, приснилось все. Да гляжу, трава под пихтой притоптана, и от пихты к озеру — следы. Ее, стало быть, следы. Только вот какая закавыка: идут следы из воды и уходят опять в воду, вроде как бы из воды она вышла и опять в воду схоронилась. Вот ведь какая история! Может, и на смех ты подымешь старика. А только так она просила отписать тебе, что пишу во всех подробностях и завтра же отправляю письмо с Николаем…»