Читать «Лето, как лето» онлайн - страница 20

– А ну вас! – махнул рукой господин Лабео. – Давайте условимся: полчаса вы меня не трогаете, а потом я расскажу вам, почему у толстого веер.

Полчаса данюшки честно ехали молча, выполняя уговор. Но как только положенное время истекло, они накинулись на Учителя с вопросами.

– А почему они в юбках?

– А зачем тощему зонтик?

– А как общаются между собой неразговорчивые воины?

– А кто человек с веером?

– А почему толстяк говорит совсем непонятно?

– А когда, наконец, станет ясно, живет ли в этой стране подруга для Малыша и почему бы сразу не спросить об этом тощего, раз уж он более-менее понятно говорит?

– Сдаюсь! Пощадите! – взмолился Учитель Лабео. – Вы, я вижу, решили не скучать до самой столицы! Мне только интересно, почему же дома на уроках я в вас такой любознательности не замечал? Своими вопросами вы способны поставить в тупик даже жрецов Храма Четырех Солнц! Ну, ладно, начнем с простого.

Юбка гораздо более древняя одежда, чем штаны. Значительно проще соткать кусок ткани и обернуть его вокруг бедер, чем кроить штанины, сшивать их. Это долго и дорого. Поэтому ничего удивительного, что юбки здесь носят все. В жарком климате это очень удобно.

А длина юбки, скорее всего, определяет статус человека, его важность в здешнем обществе. Поэтому у наших “друзей” толстого и тощего юбки до полу, а у воинов только до колена. А у крестьян на полях еле-еле бедра прикрывают. Это уже и не юбки, а больше набедренные повязки.

Веер и зонтик – это атрибуты власти. Как и длина юбки. Когда вещь не нужна, а носится лишь для красоты, она неизбежно становится символом чего-то.

По шапочке толстого господина я могу судить, что он является каким-то чиновником, скорее всего, отвечающим за эту деревню.

– Как же он может за нее отвечать, если он говорит непонятно? Что-то непохоже, что подданные его понимают, – удивился Полосатик.

– А вот здесь на первый план выступает наш “друг” тощий, господин с бумажным зонтиком. Он является кем-то вроде толмача. И боюсь, на самом деле, главный именно он.

– Почему? – в унисон удивились данюшки. – Он же толстому в рот смотрит!

– Смотрит-то, смотрит, но… – усмехнулся Учитель Лабео. – Видите ли, господин с веером говорит на очень древнем, почти мертвом языке…

– Как, мертвом? – не понял Шустрик.

– То есть, нет народа, который говорил бы на нем. Он не живой. На нем не общаются люди, когда просто разговаривают друг с другом, делятся новостями, радуются или огорчаются. Наверное, только небольшая кучка тех, у кого на голове рыбий хвостик, а в руках веер, пользуются им. А тощий господин переводит его нам. И переводит, зачастую, по своему разумению.

– А как вы догадались? – прищурился Затычка. – Вы ведь языка толстого не знаете?

– А сам подумай! – сказал Учитель.

Затычка растерянно пожал плечами.

– Вспомните первые слова, которыми нас встретили. Тот, что с веером, сказал целую фразу, очень ритмичную и торжественную. А тот, что с зонтиком, ограничился двумя словами. “Зачем пришли?” – спросил он, если перевести на наше наречие. Но ведь незнакомцев так не встречают… Обычно, в первую очередь, спрашивают: “Кто вы?”