Читать «Провинциальное развлечение» онлайн - страница 16

– Господин барон оставляют за собою столик на завтра?

Я сделал отрицательный знак и вышел.

Погода была хорошая. Туман рассеялся. Луна сияла на небе. Высокие фонари бросали розовый свет. Часы мои показывали десять. Я позвал извозчика. Момент моего отъезда приближался. Множество образов теснилось в моей памяти. Прежние отъезды, зимою на Ривьеру, летом на нормандские пляжи, осенние и весенние отъезды в Италию или Испанию. Всплывали все новые и новые воспоминания. Я снова видел деревни, города, живописные пейзажи, лица. Радостное оживление отъездов, торопливость возвращений, я не буду испытывать вас больше! Ах, с каким удовольствием вдыхаешь воздух Парижа после этих отлучек, как приятно звучат шаги на его тротуарах! А возвращение в свой дом, куча ожидающих вас писем, знакомая комната и постель, возобновление старых привычек, первый обмен рукопожатиями! О, прежние отъезды, прежние возвращения, значит, кончено с вами! Этот вечер был моим последним парижским вечером. Вокзал, к которому я направлялся, завладеет мною и не позволит мне убежать, поезд, в который я сяду, унесет меня навсегда. Целая половина моей жизни безвозвратно уходила в прошлое. Я никогда не увижу больше этого дома, этого фонаря, этого прохожего, спину этого кучера, никогда не увижу учтивого лица г-на Жюля Прелара, которого я узнавал подле моих чемоданов, в сутолоке большого зала, где он пунктуально поджидал меня. Вдруг мною овладело тяжелое уныние. Ах, почему нож бродяги или сумасшедшего не вонзился в мое тело? Почему вместо того, чтобы располагаться в этом купе, отдававшем копотью и пылью, я не лежал на уединенной дорожке Булонского леса окровавленный, недвижный, на берегу маленького тихого озера, в кротком сиянии луны?

Я был один. При отходе поезда несколько пассажиров хотели было расположиться подле меня, но потом все они меняли свое решение. Один из них, толстяк, положивший было свой багаж в сетку, через минуту возвратился за ним и перенес в другое место. Таким образом, все купе было в моем распоряжении. Я мог растянуться в нем, как мне хотелось, разложить иначе подушки, завесить лампу или оставить ее открытой, читать, спать, вести себя по собственному усмотрению. Мне не с кем было заговорить, и никто не мог заговорить со мною. Ничто не развлекало моих мыслей, и в моем распоряжении был десяток часов, чтобы продумать их все до конца. Не предвиделось никакой помехи. Мне не нужно было даже менять поезда в Валлене, как это приходилось делать раньше при поездках в П., куда я прибуду ровно в восемь часов утра.

Иначе было во время поездок, которые я совершал в детстве. Тогда нужно было останавливаться ночью в Валлене и ожидать там в течение трех часов поезда в П. Эти часы я проводил, блуждая по почти пустому вокзалу или забившись на диван в зале ожиданий. Матовые шары газовых фонарей освещали кресла и диван, обитые зеленоватым бархатом. У буфета заспанный официант наливал в чашки кофе, аромат которого был положительно усыпляющим. Иногда по платформе проходил железнодорожник, таща тележку или покачивая фонарем. Все чувствовали усталость и сонливость. У крана мыли мне лицо и запачканные в уголь руки. Отец бранил плохое согласование поездов и проклинал Компанию. Мать молчала, улыбаясь под тюлевой вуалью с мушками, и подзывала меня, когда я слишком долго засиживался на весах для взвешивания багажа. Часы проходили. Потом воздух начинал свежеть. Предметы, погруженные в белесоватую мглу, становились более отчетливыми. Вдруг хриплый свисток извещал, что к поезду в П. прицеплен старый паровоз, только что напившийся из приставленного к нему хобота водокачки.