Читать «Осетинская лира» онлайн - страница 9

Пища тут с перцем, чеснок в изобилье!

Сколько б супруги ни ели, ни пили, -

Не иссякает еда.

– Что за диковина! – Эти супруги

Были бедны, но чурек свой в лачуге

С нищим делили всегда. -

Дальше! Какой-то бедняга в теснине

Носит каменья в бездонной корзине,

Мучаясь около скал.

– Раньше, поклявшись отцовскою верой,

Мерил он земли неправильной мерой,

Пашни соседские крал. -

Дальше! Увидишь: в траве превосходной,

Бык из упряжки, худой и голодный,

Бороду старца жует.

Что ж он гнушается свежей травою?

Разве, питаясь сухой бородою,

Будет он сыт, сумасброд?

– Старец, быка раздобыв для упряжки,

Раньше соломы жалел для бедняжки, -

Вот он и кормит быка. -

Дальше! Шумит океан безграничный.

Некий изгнанник в скорлупке яичной

Заперт среди островка.

Мостик к изгнаннику лезвия уже.

Дверь, как ушко у иголки, к тому же. -

Этот несчастный злодей

Жил нелюдимом, детей он с женою

Выгнал и с жизнью простился земною,

Отгородясь от людей. -

Далее, в лед провалившись по шею,

Кто-то вопит пред тобой: «Леденею!» -

Гибнет за что он во льду?

– В час неурочный на каждой неделе

Крался, бывало, к чужой он постели, -

Вот и попался в беду. -

Башня стоит вдалеке ледяная.

В башне три старца сидят, замерзая

В креслах своих ледяных.

Льдистые палки пристыли к десницам,

Льдистые бритвы гуляют по лицам,

Режут, уродуют их.

– Как объяснить мне виденье такое?

– Некогда были в судилище трое

Выбраны целой страной.

Судьи, однако, пристрастными были,

Князя они и ребенка судили

Не сообразно с виной. -

Блещет дворец серебром на поляне.

В нем восседают на белом диване

Трое пришельцев с земли.

Знает твой спутник земной их обычай:

Эти судили без всяких различий,

Правду святую блюли.

Вот, наконец, и окрестности рая.

Плетью взмахни ты, и конь твой, играя.

К цели тебя донесет.

Слезешь с коня ты – детей вереница

Перед тобой на лугу веселится,

Бегая возле ворот.

Всадника радостно каждый встречает,

Кто за отца, кто за мать принимает…

Все-то босые они!

Этот – без пояса, тот – без папахи,

Эти – по горло задрали рубахи.

Ты их не тронь, не гони.

Ты приласкай их, поправь им одежды.

Стань у дверей, не теряя надежды,

Помощи жди от ребят.

Если привратник начнет упираться,

Дети невинные не согласятся

В рай уходить без тебя.

Семь золотых распахнутся затворов.

Мудрый Барастыр, царь мертвых, без споров

Пустит достойного в дверь.

Вот и в раю ты! Пусть будет довека

Память светла о тебе! Человека

Образ ты сбросил теперь.

Пусть же тебе этот плач безысходный,

Этот великий почет всенародный

Снимут унынье с чела!

Тесно с землей ты сольешься родимой.

Ждет тебя конь. О тебе, наш любимый,

Память да будет светла!»

Длань от уздечки отвел говоривший.

«Вечная память тебе, опочивший!» -

Все повторили кругом.

Справили гости обряд поминанья,

Но еще долго неслись причитанья

Над погребальным холмом.

БЕЗУМНЫЙ ПАСТУХ

Глянул вниз пастух с обрыва, -

Глаз не мог отвесть:

Плыло облако лениво,

Белое, как шерсть.

Он в мечтах своих унесся

К облаку тогда.

Крикнул на краю утеса:

«Прыгну я туда,

Пусть пасутся на закате

Овцы надо мной, -

Я посплю на этой вате,

Белой, шерстяной…»

Над обрывом наклонился,

Крикнул: «Гоп!» – и вдруг

Полетел, как мяч… Разбился