Читать «Офицер. Сильные впечатления» онлайн - страница 53

— Вы уж простите нас, некультурных…

— Я вам так сочувствую, — всхлипнула Маша.

Только теперь, вдоль нарыдавшись, она почувствовала, как внутри нее наконец что-то расслабилось. Отпустило.

К ней подошел Михаил Палыч и неловко протянул ей свою широкую ладонь. Он осторожно пожал ей руку, и она заметила у него на пальцах лиловые наколотые буквы «КЛАВА». Сама не понимая почему, Маша вдруг ощутила что-то вроде светлой зависти к их незамысловатой ясной жизни. И случившееся несчастье лишь оттенило ясность и простоту их жизни.

— Спасибо, что приехала, дочка, — просто сказал пожилой мужчина. — Рома у нас один был. Единственный сыночек.

Он подсел к Маше с другого бока и принялся праздно похлопывать себя ладонями по коленям.

— Он был славным пареньком, — проговорила Маша, складывая и раскладывая свой платок. — Добрым и внимательным.

— Да, он был очень хорошим мальчиком, — подхватила Клавдия Ивановна. — И никогда никого не обижал.

Она снова вскрикнула, и они оба бросились ее утешать. Вместе им и в самом деле было легче переносить несчастье.

— Единственный сынок, — повторил Михаил Палыч, ожесточенно хлопнув себя по коленям. — Клавдия Ивановна, понимаешь, моя потом все мертвых рожала!

Только теперь Маша заметила, что бывший милиционер капитально проспиртован и пьяные слезы, словно сами собой, снова заструились по его тяжелым брылям.

— А вы, значит, в Москве живете? — поинтересовалась Клавдия Ивановна.

— Живу, — сказала Маша.

— Как приехали — прямо к нам?

— Да.

— Милая вы моя! — воскликнула женщина и, взяв Машу за руки, принялась жадно в нее вглядываться. — Такая модная, видная!

Было видно, что ей хочется спросить, кем эта городская красавица доводилась их сыну, но она не решалась. А у Маши не поворачивался язык, чтобы соврать.

— А правда, что вы были женой известного комментатора Невзорова Александра? — вдруг спросила Клавдия Ивановна.

Маша так опешила, что даже не нашлась, что ответить.

— Полно, мать, — сказал Михаил Палыч. — Не твоего ума это дело!.. Мы тебя, дочка, регулярно наблюдаем по телеку, — словно извиняясь, сообщил он Маше. — Очень складно ты выступаешь и политически остро.

Маша молча кивнула.

— А правда, что эту Чечню хотели одной бомбой накрыть, — спросил он, — только, дескать, эти чечены пока что откупаются?

— У них, у чеченов, все куплено, — со вздохом добавила Клавдия Ивановна. — Говорят, и наш район уж купили.

— А хер им, а не район! — вспылил пенсионер и, вскочив, сделал хрестоматийный жест.

— Ну-ну, отец, уймись! — прикрикнула на него жена.

— Что ты понимаешь, мать, — вздохнул тот. — Президент у нас неадекватный — вот беда!

Маша снова ощутила в душе прежнюю боль. Она вспомнила, что больше не увидится с Волком. Она смотрела на пожилых супругов и понимала, что те, без сомнения, переживали бы любое ее горе как свое собственное. Но что значит ее боль по сравнению с их болью? Об этом даже смешно говорить. Если бы какая-нибудь подруга рассказала ей о своей печали после расставания с неким полковником, с которым переспала в командировке, бесчувственная Маша, наверное, подняла бы ее на смех.