Читать «Офицер. Сильные впечатления» онлайн - страница 38

— Я больше не хочу жить, мама. Я ненавижу жизнь!

Таким образом, суицидные настроения дочери были налицо.

— Но у тебя прекрасная жизнь, Мария. Какого тебе рожна, дурочка? Чего ты добиваешься?

— Прекрасная жизнь, мама! О чем ты говоришь? Посмотри, я стала, как бочка! Я вешу уже почти сто килограммов!

— Ну и что? — удивилась мама. — Почему ты должна отказывать себе в еде?..

— Да разве в этом дело?

— Посмотри, какая у тебя прелестная квартира! А вид, вид какой — прямо на золотые купола! Разве каждый может похвастаться таким видом?

— Мама, — заголосила Маша, — я хочу работать, а он мне не разрешает!

— Разве у вас проблемы с деньгами?

Мама ужаснулась, предположив, что у Эдика не клеится с бизнесом. Неужто она ошиблась и выдала дочку за никчемного человека? Неужто Эдик так плох, что даже влиятельный папаша махнул на него рукой?

— Нет, мама, не в этом дело, — бессильно выдохнула Маша. — Просто я хочу работать. Я не хочу быть пустым местом. Разве для этого ты устраивала меня в спецшколу, разве для этого я участвовала в олимпиадах? Ведь я мечтала учиться на факультете журналистики!

Мать расстроено взглянула на нее и покачала головой.

— Ты же бросила учебу, — удивленно напомнила она. — Ты же вышла замуж. Разве мало развлечений? Притом у тебя такой замечательный муж — Эдик Светлов!

В общем, было утро, и Маша лежала донельзя зареванная и с затекшими членами. Дрожащие пальцы с трудом держали хрустальный бокал с экологически чистым освежительным напитком.

Единственное, что она точно знала, это то, что жизнь пропала, что все безнадежно испорчено.

Кстати сказать, хрустальный стакан в ее руке (всего в сервизе их предполагалось двенадцать штук) явился решающим аргументом Эдика, когда он обратился с упреками к теще. Дело в том, что в течение прошедшей ночи одиннадцать из них Маша расколотила во время очередного семейного разбирательства, поскольку испытывала острый недостаток в доводах словесных и, вообще, от отчаяния. Подобные ежедневные разборки с Эдиком заканчивались одинаково — то есть ничем. Маша снова усаживалась перед телевизором. Ей даже лень стало пройтись по магазинам, чтобы присмотреть себе что-нибудь эдакое. Она объедалась жирным, соленым, сладким и острым. Вообще, жевала все, что попадалось под руку, заливая это ненормируемым количеством пива. Иногда среди дня усаживалась в уборной и впадала в состояние прострации. Ей казалось, что она уже агонизирует. Она давно отчаялась найти что-нибудь, что могло заполнить ее жизнь в промежутках между превратившимися в некий предшествующий безудержному чревоугодию ритуал поездками с водителем-охранником в магазин — выбирать и закупать жратву. Эдик неукоснительно требовал от нее отчета в том, сколько и по какой цене было приобретено. Сам он возвращался домой к девяти или к десяти вечера, чтобы по неискоренимой советской привычке потешить себя за ужином программой «Время». К тому же во время новостей он был избавлен от необходимости беседовать со своей на глазах расползающейся женой.