Читать «Игоряша-Робинзон» онлайн - страница 2
Виталий Бабенко
А утром проснулся и назвал планету «Моя». Вот так просто — три буквы с ударением на «я». Чтобы все возможные посетители еще с порога знали, что здесь к чему и кто тут хозяин. Игоряша почему-то сразу решил, что он единственный разумный человек на планете. И был, в определенном смысле, близок к истине…
До каких же вершин счастья воспарил Игоряша, когда проснулся утречком на благодатной Моей, хлебнул для поправки здоровья пива «Гиннес» из ближайшего пруда и вдруг разом осознал, что он впервые в жизни свободен, раскован и всевластен!
Можно сказать, такого случая он ждал с рождения. Начальство — далеко. Так далеко, что с самой высокой горы не увидишь. Мымра-жена — за миллионы, а может быть, и миллиарды километров. Соседи, сослуживцы, очереди — вообще за тридевять земель, в тридесятой помойке. А он здесь — сам себе начальство собственного рая, сам себе сосед, сам себе сослуживец и сам себе очередь. Вот!
Игоряша весь день хохотал до упаду, и даже снял галстук и повесил на дерево с «шабли», и пил разные соки, а потом крепко спал, не умывшись на ночь.
И опять было утро. Летали, гукая, слоники, солнце рассыпало свои изумрудные лучи по оранжево-синим лесам, булькали лужи, издавая мягкий бродильный аромат. Игоряша пробудился, подошел к бордовому баобабу, выбранному еще с вечера, и рванул ногтями кору: потекло замечательное рейнское вино «лаубенгеймер». Ох, здорово!
Напившись, Игоряша снял пропотевший пиджак и в раздумье поскреб подбородок: что делать? Подбородок царапался, потому что был давно небрит.
Ближе всего Игоряше было бы взять утреннюю газету и просмотреть спортивную рубрику касательно «Спартака» и программу телевизионных передач. Увы, ни газет, ни телевизоров здесь не было и быть не могло, и тогда Игоряша решил написать лирические стихи, хотя никогда в жизни такими глупостями не занимался. Вот в каком виде застала его всплывшая вечером сердцевидная луна: Игоряша, в майке и брюках, обнимал ствол чинзановой пальмы и, рыдая, читал строки, вдохновенно выведенные им кровавым мелникским вином на широком белоснежном листе местного лопуха:
Жену Игоряши звали не Рая, а Светлана Владиславовна, но он поставил «Рая» для рифмы и считал, что получилось неплохо: обнаженно, но и со скрытым смыслом — как у настоящих поэтов.
Наутро Игоряша никак не мог вспомнить, куда он дел лопух с поэзией, поэтому весь день в душе саднил горький осадок непризнанности. «Эх, была бы хоть одна живая душа! — примерно так думал Игоряша. — И веселее, и стихи почитать было бы кому!»
