Читать «Великий консерватор» онлайн - страница 10

Является ли антисемитизм постоянным элементом? – “Да, только иногда это правительство использует его – как сейчас – так что с этим хуже. Меня не очень волнует – мои проблемы проистекают из моей персональной ситуации, не из-за того, что я еврей. Никогда не был счастливее, что я еврей, чем во время Шестидневной войны”.

Тюрьма 2 года – 11 разных лагерей. Плохое сердце из-за этого. Сейчас – персона нон грата – не получил открытку ПВ из Германии. Знает Вирек, что Бродский написал ему в Западную Германию? Сказала, что сомневаюсь. Он сказал, что попытается написать ему в Штаты.

В целом – очень теплая личность – по первому визиту. Не знал меня, ничего обо мне, но немедленно пригласил. Много шутил, становился серьезным и потом иногда обрывал это – он не хотел вдаваться в долгие споры по каким-либо метафизическим вопросам. Я разгадала – я думаю – подход к исследованию жизни – два аспекта к жизни – один имеет дело с “почему” событий и пытаться найти решения, примирения; второй – его – и более абсолютные аспекты (более абстрактные) – относятся к Жизни самой – зачем? For what goal; v chem imem?(так в тексте. – С.Ю.) До этого он провел различия между двумя типами интеллектуалов. Но потом бросил разговор – сначала – кофе?, потом – чего-нибудь поесть? Его английский был поразительно хорош для самоучки. Хорошо не только в его грамматической точности, но в его способности выражать так много мыслей. Он шутил по поводу того, какой плохой его английский, но я думаю, он тем не менее гордился им.

Он проводил меня в гостиницу “Московскую” в полвторого ночи. Мы много говорили о его времени в тюрьме и других вещах. Он сказал, что Жалобы Портного очень хороши – не порнография”.

15 июля

“Только что вспомнила: когда Бродский надписал фото для ПВ он спросил дату – 13-е – “Нет, мне не нравится” – Так что я сказала поставить тогда 14-е. Суеверие или что? – не знаю. Он сказал, позвонить ему. Если у него будет время, он покажет мне немного Ленинград. Этим утром позвонила, ушел на целый день; попросила отца передать ему “до свиданья”.

К этой публикации Питер Вирек предпослал текст:

“В 1970 году мисс Лабинджер была блестящей студенткой и в высшей степени надежным исследователем в колледже Маунт Холиоки, где я продолжаю преподавать русскую историю на исторической кафедре. Сегодня, в 1996, она ведущий адвокат в Провидансе, Род Айленд. Между этими двумя датами (двадцать шесть лет) я с ней никак не общался. В июле 1970 она взяла интервью у Бродского в России и в октябре 1970 послала мне прилагаемые заметки к интервью.

В 70-е годы я наложил абсолютное вето на публикации этих заметок. Потому что первоочередной нашей задачей было защитить Бродского. Это интервью нанесло бы ему ущерб в глазах его советских преследователей (он был в их гулаге) потому, что он говорил обо мне благосклонно; я был персоной нон грата для них; мои книги были запрещены (за обличение советского антисемитизма); в один из моих визитов меня даже выслали из России. Как Бродский говорит в этом интервью, он никогда не думал, что сможет выехать из Советского Союза. Пища для размышлений также его упоминание, что болезнь сердца, которая разрушила его четверть века спустя была вызвана его гулаговским трудом.