Читать «Враг мой – друг мой» онлайн

Сергей Самаров

Враг мой – друг мой

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ГЛАВА 1

1. ЗАСАДА НА ПЕРЕВАЛЕ

Где-то вдалеке плакали шакалы. Целым хором... Шакалы всегда плачут, как дети: очень пронзительно, жалостливо, с многовековой обидой на весь белый свет, и слышно их далеко... Вообще-то, уже давно их, кажется, не было слышно... Шакалы большей частью в степях живут и редко близко к голодным горам приближаются. Здесь владения волчьи... Что волк добудет, тем и сыт, и объедков шакалу не оставляет, потому что сам всегда голоден. Но иногда, как умные люди говорят, популяция слишком уж сильно увеличивается, и тогда наиболее слабых гонят подальше. В данном случае, подальше – это прямиком в сторону гор, потому что больше некуда. В противоположную сторону шакалы не ходят, потому что там людей много, там города, а вокруг городов голодные собаки, которые еще страшнее людей, они многому от тех самых людей научились...

А люди не любят плач шакала. Люди самих шакалов не любят за назойливость и трусость, за неприглядный внешний вид – облезлые, издерганные блохами бока и всегда поджатый хвост. Шакалы – жители равнин. А горцам волки ближе и понятнее... Только в отличие от волков люди на шакалов внимание обращают больше. Волк только одним рыком шелудивого прогонит и тем доволен останется. А люди в надоеду порой стреляют... Но тоже не всегда... Иногда бывают ситуации, когда стрелять нельзя...

Как сейчас...

– А я в прошлом году шакалу в бок очередь дал, – говорит Хамзат, – все кишки вывалил... Он упал и давай свои кишки жрать... Фу, мерзость какая... И как Аллах их терпит...

– Пусть сегодня подкормятся... – довольно заметил эмир Мовсар. – Солдатскими кишками... Мы им сегодня пир устроим... Мне не жалко...

Джамаат Мовсара Байсарова занял склон неподалеку от перевала, там, где молодые елки растут среди больших камней, прямо над предпоследним поворотом дороги. Последний поворот в серпантине, как и предыдущие, не имеет над собой такого возвышения, удобного для засады и атаки, и одновременно сложного для контратаки с дороги. Тому, кто попадет здесь в ловушку, выбраться будет практически невозможно. Вверх навстречу выстрелам не прорвешься – крутизна... Сразу за дорогой обрыв, с которого лететь будешь так долго, что успеешь всех родственников поименно вспомнить и проститься... Путь только по дороге: хоть вверх, хоть вниз, но все равно без возможности укрыться...

– Шакалы сюда не поднимутся... – сказал Умар Атагиев, почесывая заживающее ухо – месяц назад шальной пулей пробило. Сейчас рана зарубцевалась, остался только заметный белый шрам, а само ухо навсегда, похоже, сделалось розовым. – Они крутизны боятся, лапы у них так устроены, что ползать любят, но не скакать с камня на камень... Да и на выстрелы не пойдут... Внизу повоют с голодухи, а подняться не рискнут...

– На выстрелы они как раз и ходят... – не согласился эмир. – Они знают, что там поживиться смогут... Умные бестии...

– Это не ум, это жадность... – стоял на своем Умар, который вообще брезговал даже смотреть на шакалов. Слишком на многих людей они походили своим поведением. Людей, которых даже вспоминать не хотелось. – А жадность никого до добра не доводила. Кто много отдает, к тому все само приходит, весь мир приходит, а кто на золоте сидит, кроме золота ничего не видит... От блеска сильно жмурится...