Читать «Сон о Кабуле» онлайн - страница 108

– Черный борода наклей, нос крючком делай. Совсем, как Сайд Исмаил! – усмехнулся Навруз, поправляя на груди Белосельцева сбившуюся безрукавку.

Смысл операции, как понимал ее Белосельцев, состоял в том, что пленный цыган под невидимой охраной разведчиков запускался на Грязный рынок. Двигался в толпе, среди дуканов и харчевен, со своей музыкальной шарманкой, выманивая Дженсона Ли. Американец ждал связника, должен был передать через него информацию для пакистанского центра. По всему рынку, рассредоточенная и невидимая, пряталась группа захвата, следившая за цыганом, готовая арестовать проявившегося агента. Белосельцева не включали в группу, оставляли на месте, поодаль от предполагаемой стычки, поручая его Сайду Исмаилу.

– Будем с тобой гулять, смотреть рынок, кушать кебаб, лепешка! – радовался Сайд Исмаил, словно речь шла не о смертельной опасности, а о театральном переодевании, в котором он, наблюдая неловкие движения Белосельцева, находил особую забаву и удовлетворение.

Вдвоем с Саидом Исмаилом они отправились в район Грязного рынка.

Они вышли из машины в районе моста, где на серой окаменелой набережной мелькали, словно роящиеся пчелы, возбужденные, бегущие в разные стороны люди. На другой стороне реки, вытоптанной, как запекшаяся глина, без единого дерева, начинались дуканы рынка. Народ толпился черными шевелящимися сгустками, словно вцепившиеся друг в друга роящиеся насекомые. Из этого пестрого скопища тряпок, развеянных накидок, дощатых дуканов, гнилых поломанных прилавков возносилась гордо и великолепно центральная кабульская мечеть Пули-Хишти, изумрудная, чешуйчатая, как стебель каменного, уходящего в поднебесье хвоща.

Перед входом в мечеть было расставлено множество лотков и прилавов, с которых продавались стеклянные и каменные четки, книжицы Корана, большие яркие литографии с изображением священного камня Каабы, летящего коня, кривого меча с начертанными сурами. Нищие в лохмотьях, дервиши и богомольцы клубились на ступенях. Проходя, Белосельцев увидел сумрачное пространство мечети, рассеченное разноцветными лучами вечернего солнца.

К мечети, истошно сигналя, протискиваясь сквозь толпу, пробирался автомобиль. Остановился, и из машины, поддерживаемый слугами, встал тучный белобородый мулла, весь в белом, с насупленными бровями, покачиваясь от старости и нетвердо ступая.

Сайд Исмаил, оказавшийся рядом, шагнул к нему, с почтением поклонился:

– Священный муоляви, – произнес он на фарси, – я и мои товарищи выражаем вам признательность и восхищение за ваше бесстрашие, с каким вы проповедуете мир среди афганцев. Ваши проповеди слушает и смотрит по телевизору весь Кабул. Мы знаем, что враги афганцев угрожают вам, но вы бесстрашно проповедуете мир и братство.

Мулла строго из-под белого тюрбана смотрел на Сайда Исмаила, видимо узнавая в нем партийного агитатора. Величественно кивнул бородой:

– Аллах хочет, чтобы люди жили, как братья. Пророк учит нас любви друг к другу. Тот, кто сеет раздор и ненависть, тот не афганец, не мусульманин, а друг шайтана.