Читать «Чудо и чудовище» онлайн - страница 18

И вдали от людских глаз Дарда упражнялась в том, что усвоила из увиденного, подражая движениям людей и животных. Она прыгала и бегала, вертела, подбрасывала и перехватывала посох, и тот, кто увидел бы ее, мог бы счесть за умалишенную, но на нее смотрела только собака, да и то изредка, а овцы не смотрели вовсе. Продолжалось это часами. Боги, лишившие Дарду красоты, даровали ей взамен силу и ловкость. Она прыгала с камня на камень, как дикая коза, и лазала по скалам, как кошка. А умаявшись, сбрасывала одежду и окуналась в ледяную воду горных рек, не думая, что совершает при этом грех.

Так что, если редкие дни, когда Дарда попадала в общество людей были худшими для нее, то долгие недели на горных пастбищах – лучшими.

Днем палило жаркое солнце, и приходилось кутаться в старую овчину, которую Дарда набрасывала поверх платья. Зелено-карие глаза девочки смотрели на мир пристально и недобро. Хотя звери и птицы представлялись ей умнее и красивее людей, они покушались на овец, а оборонять овец было ее работой.

Жители Илайского нагорья не были охотниками. Не то, чтобы законы или религиозные верования запрещали им охоту. Она была для здешних крестьян чем-то несерьезным, господскими штучками, которыми могут тешиться князья и вожди, скачущие на колесницах, а не основательные люди, живущие плодами рук своих. Но защита достояния от хищников считалась делом вполне почтенным. Если волки особенно наглели, пастухи объединялись, брали собак и вооружившись самодельными копьями, устраивали облаву. Приходилось Дарде слышать, как кто-то из особенно сильных и могучих мужчин заломал медведя, но про себя она почитала эти рассказы враками, потому что ни разу не встречала на предгорьях ни медведей, ни их следов. Должно быть, их перебили прадеды нынешних хвастунов. А может, они водились ближе к северу.

В остальное время те, кто пасли стада в одиночку, сберегали скот, как могли. Больше всего надеялись на собак и на тяжелые посохи. У Дарды и собака и посох имелись. Но собака старела, и Дарда не обладала достаточной силой – пока, по крайней мере – чтобы убить волка ударом посоха. Пришлось искать другие способы.

Как и прежде, она ни у кого ничего не выспрашивала. Прокрадывалась к стоянкам пастухов, подсматривала, подслушивала. Если бы ее поймали за этим занятием, наверное убили бы, решив, что девочка привержена злому колдовству, либо и вовсе приняв за оборотня, порождение ночи. Но ее ни разу не заметили. Она научилась осторожности, двигалась беззвучно и быстро. Ничто не выдавало ее присутствия. Те, кто привык, что деревенские девушки все время болтают и трещат, не поверил бы, что их сверстница способна так долго молчать. Дарда вообще говорила очень мало, и люди, редко ее видевшие (а часто ее не видели даже родители), могли счесть ее немой. Пожалуй, если бы она не прислушивалась к чужим разговорам, а из людской речи довольствовалась лишь руганью Офи, она бы таковой и стала. Однако Дарда умела слушать очень хорошо, а из услышанного выбирать то, что ей было нужно.