Читать «Исповедь еврея» онлайн - страница 143

Только время, время, время… Оно утекло безвозвратно.

Миновав шеренгу борцов за национальные права, я спустился с гордых вершин Общего Дела в подземный переход, в коммерческое кишение одиночек. Подвергнутое дегазации шампанское для буровиков, эликсир для волос, выдаваемый за коньяк, и коньяк, выдаваемый за эликсир жизни, голые девки и поношенные презервативы для онанистов, музыка для тугоухих и зачерствевшие (не иначе – вскрыли стратегические запасы) тени и румяна (свет и тени) – все здесь служило не Единству, а человеку. Вот это меня всегда и отпугивало: люди, суетящиеся из-за собственной шкуры, противны, охваченные Единством – ужасны. Иногда кажется, что удел человека в этом мире – выбор между упоительной гибельностью Общей Судьбы и одиноким прозябанием, что для человечества возможны лишь два фазовых состояния – или пушечных ядер, или облаков мошкары. А может быть, так оно и есть? Тогда я выбираю мошкару. Закон сознательного социального выбора – как ни поступи, все равно раскаешься.

«Какое правительство – такой и народ», – мудро рычала продиравшаяся за мной старуха. «Народ никогда ни в чем не виноват, он всегда чья-то жертва», – снова плеснулась жидкость во мне.

Но я еще с полным самообладанием вручил библиотечной деве за прилавком заявку на еврейские погромы: да, дескать, еврейские-с. С тем и примите-с. А кстати, что же возвестил миру насчет еврейского вопроса великий пророк-с русской идеи-с, изобретатель всемирной отзывчивости-с русского человека-с?

Что меня всегда покоряет – это благородство тона. По-простому, по-доброму, не выходя из портрета работы Перова, Федор Михайлович обращался к потомкам с неподдельной горечью за ту Правду, которую ему приходилось высказывать, с логической последовательностью человека, чья Правота не нуждается в пафосе.

Не надо обижаться на слово «жид», а тем более – «жидовское царство», «жидовская идея», – это характеристика века, идеи, а не каких-то конкретных личностей.

Евреи уже кричали о правах, когда русские вообще жили в крепостном праве. Вдобавок евреи и без прав находят больше возможностей, чем русские. (Что чистая правда – главные возможности в нас самих.)

Если на евреев даже и лгут из ненависти, то ведь откуда-то же взялась эта ненависть. (У нас зря не сажают.)

Евреи сами сторонятся русских. А будь они в большинстве, так и вовсе извели бы подчистую, как у них это было принято в древности.

Раз евреи выжили за сорок веков гонений, значит имели какую-то руководящую идею. Тайна этой идеи еще недораскрылась, но внешние признаки налицо: всех истребляй или эксплуатируй и жди, пока все покорится тебе. Движет евреем одна безжалостность ко всему, что не есть еврей, желание напитаться чужим потом и кровью. Общее падение нравов в Европе, торжество шкурного принципа «каждый сам за себя» – это их победа, близится их царство, полное их царство, в котором поникнет человеколюбие, жажда правды и даже народная гордость. Это не о частных лицах, которые могут быть и бедняками (но еврейская бедность, в отличие от бедности других народов, – сама наказание за их подлость), и добряками – но дело не в том, кто добр и кто зол, а об идее жидовской, вытесняющей неудавшееся христианство.