Читать «Деньги – это самое... самое... (Софья Блюфштейн, Россия)» онлайн

Елена АРСЕНЬЕВА

ДЕНЬГИ – ЭТО САМОЕ… САМОЕ…

(Софья Блювштейн, Россия)

Может быть, если бы она обладала даром царя Мидаса – превращать в золото все, к чему прикасалась, – она могла бы быть счастлива? Едва ли! Ей всегда было мало того, что у нее имелось, это раз, а во-вторых, просто прикоснуться к камню и в следующее мгновение уже держать в руках золотой слиток… хм… так скучно! Деньги были самым важным в ее жизни, ради них она не жалела ни себя, ни других, но столь же важной была афера, игра, риск. Другие на ее месте волокли бы нажитое или награбленное в темный захорон и сидели тихо, пользуясь богатством, но только не она. Чем больше – тем лучше, чем опаснее – тем лучше. Так думала Сонька Золотая Ручка, настоящее имя которой…

А имя ее было совсем даже убого – Шейндля-Сура. Совершенно в духе убогонького местечка Повонзки Варшавского уезда, где родилась она на свет в семье здешнего барыги (то есть скупщика краденого) Лейбы Соломониака. Ничего удивительного в папенькиной профессии, впрочем, не было: здесь все промышляли краденым, давали в долг, драли три шкуры, грабили кого ни попадя, ну а сестра Шейндли Фейга была такой воровкой, что, чудилось, чужое добро само прилипало к ее рукам. Шейндля другой жизни просто не знала, так и думала, что все люди делятся на тех, кто ворует, и тех, у кого воруют. По сути дела, так оно и есть. Умом она не была обделена, ну и, само собой, решила, что лучше не отягощать себя излишними добродетелями, а сразу пойти по той дорожке, которую уготовила для нее судьба: примкнуть к тем, кто грабит. В облапошенных числиться не хотелось, лучше облапошивать самой.

У своих красть считалось не только зазорным, но и опасным: покрепче люди водились в Повонзках, могли и пришить зарвавшуюся девчонку. Для начала нужно было обрести подобающую опору в жизни. Шейндля отлично знала силу своего хорошенького личика и большущих глаз. Еще сестрица Фейга не раз говорила: «Да ты просто рождена для того, чтобы головы мужчинам кружить!» Первой головой, которую вскружила Шейндля, была голова самого состоятельного мужчины в Повонзках: почтенного бакалейщика Исаака Розенбада, за которого в 1864 году восемнадцатилетняя Шейндля вышла замуж. В придачу к бакалейной торговле Розенбад промышлял также скупкой краденого (ну правда, некуда было деться в Повонзках от сей «профессии»!), но держал это в секрете.

Избавившись таким образом от отца, который пытался заставить ее торговать краденым добром на рынке в Варшаве, и от сестры, которая норовила с ее помощью красть у богатых мужчин, Шейндля решила, что теперь-то заживет в свое удовольствие, тратя деньги мужа так, как хотелось. Но тут она обнаружила три не слишком приятные вещи: во-первых, этих денег не столь много, как казалось; во-вторых, муж вовсе не расположен выкидывать их на прихоти молодой жены; в-третьих, за все в жизни приходится платить, и она заплатила Исааку Розенбаду, избавившему ее от жизни в родительском доме, тем, что забеременела…

Говорят, все еврейки – хорошие матери. Или нет правил без исключений, или Шейндля Лейбова Соломониак не была еврейкой, потому что, едва родив дочку, которую назвали Сура-Ривка, юная мадам Розенбад, прихватив пятьсот рублей из бакалейной лавки мужа, исчезла в неизвестном направлении.