Читать «Иван Царевич и Серый Волк» онлайн - страница 4

– Слушай, Вадим, а у тебя документы есть?

Сказал вроде бы между прочим, но спецназовец понял его правильно. Достал из

кармана корочки федеральной службы безопасности и протянул писателю. Документ был солидным, ничего не скажешь. Фотокарточка, печать, всё честь по чести.

– Отчество у тебя примечательное – Гораздович.

Вадим пожал плечами и положил корочки в карман. – Я не прощаюсь, – сказал он, поднимаясь с лавки. – Увидимся ещё.

Царевич проводил глазами удаляющуюся солдатским шагом по аллее сквера массивную фигуру и вздохнул. Томили предчувствия. Появился даже нехороший холодок в области желудка. Захотелось почему-то напиться и тем актом отринуть от себя кучу навалившихся на голову проблем. Вообще-то по жизни Иван был оптимистом, в том смысле, что придерживался популярного в интеллигентской среде правила – хуже, чем есть, всё равно не будет. Жизнь, текущая вялой шизофренией, раз за разом опровергала этот дышащий вечной надеждой бодрый лозунг, но наша интеллигенция, как известно, тем и сильна, что твёрдо придерживается принципов, даже если эти принципы не укладываются в прокрустово ложе грубой реальности.

На бутылку водки Царевичу денег хватило. И получив из рук продавщицы тару, заполненную веселящей жидкостью, Иван приободрился и к дому направился почти что с лёгким сердцем. Даже взбаламутившая было нервы встреча с фсбшным волком показалась забавным эпизодом, раскрасившим яркими красками серые будни. Ну, пошутил человек. И, надо сказать, пошутил удачно, вполне в духе Ивановых писательских фантазий, продемонстрировав очень хорошее знание романов Царевича, в которых сам автор давно уже путался.

Вот и сейчас, заметив посреди двора знакомую фигуру Васьки Кляева, Царевич стал мучительно припоминать, в какой из своих романов он его вставил, а главное, какими сказочными чертами наделил. То, что Кляев не годился ни в вурдалаки, ни в упыри, и сейчас было видно невооруженным глазом. Кроме всего прочего Иван относился к Ваське с большой симпатией: в детстве они были друзьями не разлей вода, да и в годах зрелых проводили много времени вместе за бутылкой водки или за банкой пива. Выйдя в интеллигенты, Царевич связи с народом не потерял, и не мог потерять по той простой причине, что практически всю жизнь прожил в одной и той же, перешедшей к нему по наследству, квартире, среди с детства знакомых образин, которые под его пером, а точнее, клавишами компьютера становились литературными образами. Нельзя сказать, что Иван специально, из чувства мести или из чувства симпатии, наделял своих персонажей чертами и именами знакомых ему людей, нет, всё выходило как бы само собой, без всякого участия его сознания, и если бы не указующий перст со стороны, Иван сам бы, пожалуй, никогда не догадался, что использует соседей в собственных далеко не бескорыстных целях. А указующий перст принадлежал Семёну Шишову, который опознал себя в вурдалаке Сене и закатил по этому поводу жуткий скандал с угрозами подать в суд за оскорбление личности. Причём мало того, что закатил, так ведь действительно попытался судиться. Добился даже интервью в городской газете. В суде над Шишовым посмеялись, зато газетчики оторвались на Сене по полной программе. И Царевич подозревал, что в деле с этим интервью не обошлось без Шараева, который использовал затеянную Шишовым шумиху для рекламы очередного Иванова бестселлера. Семён, в конце концов, разгадал Шараевскую тактику, но обиду за поражение затаил почему-то не на коварного издателя, а на ни в чём не повинного Царевича. Иван попытался было уладить дело, но Шишов от литра водки гордо отрёкся, удивив двор и глубоко оскорбив ближайших корешей, Михеева (он же упырь Михеич) и Пашку Вепрева (он же чудище лесное Берендеева царства Вепрь). Вепрев и Михеев плату с Царевича взяли охотно, более того дали добро на дальнейшую эксплуатацию собственных образов в рамках писательских фантазий. Кажется, обоим даже льстило чувствовать себя героями литературного произведения.