Читать «Квадраты шахматного города. Научно-фантастический роман» онлайн - страница 15

Герой Джона Браннера действительно становится сыщиком поневоле. Он далек и от полиции, и от шпионажа и вообще не проявляет особого интереса к политической круговерти. Лишь силой обстоятельств, едва переступив границу «образцового города», он вовлекается в накаленную атмосферу его политических противоборств и, сам того не подозревая, начинает расследование чудовищного преступления.

Поначалу, стараясь держаться над схваткой, он следит за противоборством типично клишированных партий — «гражданской» и «народной», за поединком газет (вновь клише) — «Тьемпо» и «Либертад». И «слева», и «справа» исчезают люди. Одних убирают наемные убийцы, других подстерегает пуля безумца, третьи без видимых причин перерезают себе горло, четвертые сгорают в огне. Безжалостно и стремительно смахивает невидимая рука с доски бытия — скажем так! — и «белых», и «смуглых». «Десять негритят пошли купаться в море»…

И эта гротескная «пляска смерти» на фоне кошмарного «дна» под платформами местного монорельса становится для Хаклюта путеводной нитью в лабиринте. Из человека «вне политики», из сыщика поневоле он вырастает в бескомпромиссного борца, когда осознает свое место в реальном, сотрясаемом реальными классовыми катаклизмами мире.

Я уверен, что читатель не только с интересом, но и с симпатией станет следить за перипетиями этого очень необычного превращения и по достоинству оценит своеобразие произведения Браннера, где так органично слиты традиции и новаторство.

Читая в первый раз подаренную мне автором книгу, я сразу подумал о знаменитой повести О'Генри «Короли и капуста», любимой с детства. Не составляет труда обнаружить аналогии, как, впрочем, и коренные различия, между Агуасулем и Анчурией. Думаю, что читателю будет интересно самому провести определенные параллели между президентом Вадосом, чье имя носит «образцовый город», и незабвенным Лосадой, который «сослужил своей родине великую службу. Могучей дланью он встряхнул ее так, что с нее чуть не спали оковы оцепенения, лени, невежества».

Мне навсегда запомнилось это прелестное «чуть».

Но если ОТенри все же подменил, смеясь сквозь слезы, трагедию милой опереткой в стиле «Тропикл», то Джон Браннер выдвинул на передний план безысходное страдание загнанного в кротовые норы бесправного люда. Он приветствует в революции торжество высшей справедливости, видя в ней единственную альтернативу зловонной, искусственно поддерживаемой стагнации.

Охваченный огнем восстания Сьюдад-де-Вадос де Коралио, чьи обитатели ухитрились не заметить, как за их спиной свершился очередной пасторальный переворот. Ведь под знамена революции встают только те, для кого рабство и унижение невыносимы.

Еремей Парнов

1

Во время полета из Флориды в Вадос я разговорился с соседом по креслу, а вернее, он занимал меня своими разговорами. Это был еврей лет пятидесяти пяти, выходец из Европы, семья которого в начале второй мировой войны вынуждена была эмигрировать после оккупации страны нацистами. Хотя сосед мой очень гордился своим европейским акцентом и по меньшей мере раз десять повторил: «Вы, вероятно, обратили внимание на мое произношение?» — мне все же не удалось определить, откуда он родом.