Читать «Атаульф» онлайн - страница 336

После того как был он оплакан такими стенаниями, они справляют на его кургане „страву“ (так называют это они сами), сопровождая ее громадным пиршеством.

…Ночью, тайно, труп предают земле, накрепко заключив его в три гроба — первый из золота, второй из серебра, третий из крепкого железа. Следующим рассуждением разъяснили они, почему все это подобает могущественнейшему королю: железо — потому, что он покорил племена, золото и серебро — потому что он принял орнат обеих империй.

Сюда же присоединяют оружие, добытое в битвах с врагами, драгоценные фалеры, сияющие многоцветным блеском камней, и всякого рода украшения, каковыми отмечается убранство дворца. Для того, чтобы предотвратить человеческое любопытство перед столь великими богатствами, они убили всех, кому поручено было это дело, отвратительно, таким образом, вознаградив их: мгновенная смерть постигла погребавших так же, как постигла она и погребенного». (перев. Е. Ч. Скржинской)

В комментарии к этому отрывку Е. Ч. Скржинская приводит различные точки зрения на слово «страва».

Яков Гримм (1785–1863) предположил, что слово strava — готское, от straujan — простирать, и что оно означало погребальный костер — ложе, на котором простерт мертвец.

А. Котляревский, исключительный знаток славянских языков, утверждает, что славяне «и доныне обозначают стравой пищу»; причем употребляется это слово «со значением погребальных поминок» и происходит от славянского «троу» («натровити» — напитать).

По Далю, «страва» — пища, еда, кушанье, похлебка, варево. Иордан под «стравой» подразумевал тризну, поминание усопшего пиршеством, песнопениями, конскими ристаниями, отмечает Е. Ч. Скржинская.

«Свод древнейших письменных известий о славянах» (т.1) активно полемизирует с ней. Понимание «стравы» как тризны, т. е. похоронного обряда в целом, пишут авторы «Свода…», неправильно. «Страва есть лишь погребальный пир — и не более того, а тризна соответствует ристаниям».

Мы приняли точку зрения большинства исследователей и считаем, что страва — слово, имеющее славянский корень и, видимо, общее у славян и германцев, означает поминальный пир во время погребального обряда.

Описание погребального обряда вызвало ряд сложностей, связанных с тем, что в нашей реконструкции «варварского мира» (Pax Barbarorum) достаточно мирно сосуществуют христиане и язычники.

Практически вся историческая романистика, рисующая общество на стадии распада родоплеменных отношений и восприятия христианства, делает упор на непримиримую борьбу старого и нового. Изредка христиане «хорошие», а язычники «плохие» (преследуют христиан, сжигают их и т. п.) Значительно чаще наоборот: волхвы — носители древней мудрости, а заезжий христианский проповедник — откровенный мракобес.

В нашем мире христиане и язычники в селе сосуществуют, уживаются между собой, иногда даже внутри одной семьи (как это случилось с семьей главного героя). Собственно, похожие ситуации можно наблюдать и в современной жизни.