Читать «Царство небесное» онлайн - страница 142

Королю Ги о чем-то докладывали. Он делал вид, что слышит, и кивал головой. Гром отдавался у него в ушах при каждом движении.

Какой-то рыцарь, падая со стрелой в плече, ухватил Ги за руку и заговорил с ним, захлебываясь и спеша. Ги наклонился над ним. Он не понимал ничего и испытывал искреннюю радость, когда ему удавалось разобрать одно или два слова, но затем юный рыцарь произносил третье, и смысл сказанного опять ускользал от короля, ввергая его в растерянность.

— Мне страшно! — сказал вдруг этот рыцарь вполне отчетливо.

Ги отпустил его руку и отвернулся.

Сарацины не спешили сходиться со своими врагами лицом к лицу, предпочитая обстреливать их из луков и арбалетов. Но некоторые все же не выдерживали и, выбежав из черной завесы, принимались весело вертеть саблями. У многих по бороде стекала вода, пятная одежду на груди, и Ги вдруг поймал себя на том, что не отводит взора от этих влажных пятен. Если бы прижаться к ним лицом…

Он гнал коня на врага, желая схватиться с ним в поединке и отобрать у него воду, а затем вырваться из адского кольца и наконец добраться до источника. Рядом скакали и кричали еще какие-то всадники. Ги их не видел. Он выбрал себе цель и несся прямо на нее: стройный молодой воин, легковооруженный, в блестящей кольчуге, которая облегала его тело, точно чешуя.

Клинки загремели в небе, как будто предвещали грозу; каждый удар отзывался в страдающем теле короля. Он направил коня так, чтобы тот толкал закованной в броню грудью легкую лошадь противника. Но конь страдал от жажды еще больше, чем всадник, и плохо слушался. На мгновение Ги отчаялся, но затем его соперник допустил единственную ошибку — слишком широко развел руки, готовясь задрать саблю над головой и обрушить ее на бедную голову глупого франка. В тот же миг Ги полоснул его острием меча по горлу, а затем меч вывалился из ослабевших рук короля.

Сарацин начал падать — бесшумно, как показалось Ги в грохоте сражения и треске пожара, — и на миг его лицо еще раз мелькнуло перед глазами Лузиньяна. И вдруг — как будто безумие волшебным образом прояснило разум и зрение Ги — он узнал этого человека. Тот смешной парень, переодетый девочкой, что обокрал его в первый же день в Яффском порту. Ги был уверен, что не ошибся. Это был он. С перерезанным горлом, медленно валящийся с седла на изрытую копытами пыльную землю — словно для того, чтобы своей кровью поставить точку на всей истории короля Гиона.

Точку, из которой — как из той единственной точки, которая составила все письмо Юсуфа к его отцу, — медленно начала расти совершенно иная жизнь, не похожая ни на что из случившегося прежде.

Из черноты на рыцарей налетели неодолимые сонмища, смяли их, повергли, начали топтать и вязать им руки, а затем погнали куда-то, и веревки, на которых тащили пленников, казались тем милосердной поддержкой, потому что ноги больше не держали и отказывались им служить.

Последним, что помнил Ги, был громовой хохот Ридфора: великий магистр тамплиеров внезапно обнаружил, что его связали одной веревкой с итальянским рыцарем, мужем Люси.