Читать «Святая Грета» онлайн - страница 40

— Ну? — прищурился Клайс. — Ты будешь помогать или нет?

Грета посмотрела на костровище. Доски были уложены, как надо, оставалось нарезать щепок. Пол протянул ей нож и обломок доски. Грета сомкнула пальцы на удобной рукояти. Нож у Пола был НАСТОЯЩИМ. Тяжелая рукоять не скользила, она была шершавой. Нож боевых пловцов, как объяснил Пол. На лезвии рядом со стопором читались буквы: TKN. Туакана. Нож подарил ему отец, и Пол никогда не расставался с этой вещью. Но давал иногда подержать Клайсу или Грете, как, например, сейчас. Грета вмиг настрогала щепок, хоть и левой рукой — в правой она держала доску, прижимая пальцами к гипсовому рукаву. Ее помощи, в принципе, не требовалось, но таковы были правила. Костер разжигали все трое. Правила придумывал Пол, и Грета знала — он играет в инквизицию уже сейчас. Потому что разводить костер, зажигать свечи и совершать ритуалы здесь, в Фундаменте, могли лишь они трое, по отдельности либо вместе, а больше — никто.

Грета вернула нож обратно и сложила щепки “домиком”. Потом достала из кармана куртки бензиновую зажигалку, крутанула колесико о бедро и подожгла. Клайс подложил несколько реек, пару тонких досок, пламя карабкалось все выше и выше, и вот золотистый отсвет лег на фреску за алтарем. Грета смотрела, как фигуры выступают из тьмы, и Монстроборец протягивал кому-то связку ключей. Лицо отсутствовало у одного лишь Бога, но Грете было легко его представить — так смотрели на Него те, кто был на фреске. И человек, принимающий ключи, и человек с бараном подмышкой, и старик с сетями, и женщина в платке, и смуглый юноша с кулаком за спиной.

Пейзажа было не разобрать, но Грете казалось, что Монстроборца и людей окружала пустыня, безжизненная и мертвая, а Бог передавал человеку ключи от пусковой установки.

Клайс зажег лампады по краям алтаря. Запахло керосином. Пол, подойдя к алтарю, встал на колени, коснулся лбом черной материи и выдвинул нижний ящик. Достал несколько свечей, воткнул их в подсвечник и засветил, а потом поднялся и повернулся лицом.

— Послушайте меня. Ты, Клайс, и ты, Грета, мои кровные брат и сестра.

Он сделал шаг к костру, чуть отступая, чтобы не загораживать алтарь, и продолжал:

— Послушайте, что скажет вам ваш брат. Эти волосатые ничтожества объявили нам войну. Надо отдать им справедливость — они не барабаны. Про наши дела на Полигоне знаем только мы и Бродяги, и больше никто. Но то, что случилось сегодня, дает нам право открыть военные действия. Нет, мы не помчимся к ним прямо сейчас, хотя у меня кулаки чешутся навалять этому Мареку!.. И не будем провоцировать конфликты в школе. Это я еще скажу остальным… — Пол подошел к костру и протянул над огнем руки. — Хватит. Но вот после школы… Драться с Бродягами мы можем теперь только на Полигоне… Черт! Меня до сих пор трясет от злости!..

— Что тебе сказал Директор? — мрачно поинтересовался Клайс.

Пол понуро махнул рукой.

— Сказал: выбирай. Либо признаешь свою вину, либо допрос под препаратами. Ясное дело, я тут же во всем признался! Что первым начал драку, что глумился над Астронавтом… Сказал, что делал это специально, потому что испытываю потребность помочь Стефану стать сильной личностью, а без определенного давления это невозможно… А Марек защищает всех подряд, правы они или нет, из чувства ненависти, которое испытвает ко мне, потому что я — лучший. Тут Директор усмехнулся и спрашивает: “Кто тебе сказал, что ты — лучший?”. Я думаю: “Уф! Пронесло!”. И точно. Они поорали на меня с Белоснежкой напару, а тех вообще ничего не сказал.