Читать «Дорогой славы и утрат. Казачьи войска в период войн и революций» онлайн - страница 252

Члены дивизионного комитета стоявшей на севере области 8-й Донской казачьей дивизии и представители всех ее полковых комитетов 20 декабря в Миллерове провели совещание, в работе которого приняли участие и прибывшие туда члены Донского областного военно-революционного комитета. После обсуждения сложившегося положения его участники приняли резолюцию, в которой говорилось о необходимости разоружения и роспуска белогвардейских добровольческих отрядов, высылке из области прибывших сюда после революции неказаков. Подчеркивалось также, что управление войска Донского должно осуществляться переизбранным кругом совместно с Советами крестьянских и рабочих депутатов [128]. Заявления аналогичного характера сделал и дивизионный комитет находившейся неподалеку 5-й Донской казачьей дивизии [129]. Осознавая серьезность ситуации, высшие войсковые структуры стремились укрепить свои властные полномочия. На заседании войскового правительства 20 декабря принимается специальное постановление «Об организации власти», в соответствии с которым существенно расширялись права войскового атамана [130]. (Примечательно, что формулировка по данному вопросу выглядела весьма своеобразно: «...предоставить войсковому атаману права президента республики» [131].) Но реальная власть в тех условиях атамана и правительства не только не усилилась, но и продолжала ослабляться ввиду отношения к ним казаков, особенно фронтовиков. Даже депутаты войскового круга констатировали, что тогда «войсковой атаман Каледин и правительство теряли почву под собой» [132]. Причем процесс быстро набирал силу.

Схожая во многом ситуация складывалась и на Кубани. Здесь находились уже значительные казачьи воинские силы: 1-я Кубанская, 2-я и 4-я Кавказские казачьи дивизии, 22 Кубанских пластунских батальона, целый ряд отдельных казачьих полков и много мелких подразделений [133]. Постоянно прибывали и новые кубанские части с фронта. Но их личный состав, за исключением офицеров, отказывался повиноваться атаману и краевому правительству. По словам атамана А.П. Филимонова, в это время казаки выходили из повиновения, «открыто заявляли, что драться с братьями-солдатами не будут», и требовали роспуска по домам [134]. На данное обстоятельство указывал и глава краевого правительства Л.Л. Быч, писавший позже, что «правительство уже в конце декабря (1917 г. – В. Т.) с полной ясностью установило, что надеяться на регулярные войска (казачьи. – В. Т.) нельзя» [135]. Верность правительству сохранял только один 1-й Черноморский полк. Но казакам этого полка сильное противодействие оказывалось со стороны казаков других подразделений. Подтверждением может служить следующий эпизод. Когда по приказу правительства черноморцы на станции Тихорецкой разоружили один из двигавшихся на Дон эшелонов 39-й пехотной дивизии, к ним в полном вооружении подошли казаки 16-го пластунского батальона и под угрозой расстрела из пулеметов добились возвращения солдатам оружия [136].