Читать «Дорогой славы и утрат. Казачьи войска в период войн и революций» онлайн - страница 216

В оставшихся на фронте кубанских полках постоянно усиливалась настороженность казаков по отношению к командному составу. Так, свое недоверие к командирам казаки 1-го Кубанского полка объясняли тем, что офицеры все от них скрывали и не говорили правды о положении дел в стране [163]. В то же время, несмотря на заметное увеличение критических и прямо оппозиционных высказываний и действий в адрес высших органов казачьего управления, основная масса станичного и армейского кубанского казачества в ноябре 1917 года еще не вышла из сферы их влияния.

К концу осени 1917 года чрезвычайно тяжелая обстановка сложилась в Терском казачьем войске. Здесь до предела обострились межнациональные отношения, что могло привести к масштабной межнациональной войне между казаками и горцами. Одним из первых серьезных вооруженных столкновений между ними стало нападение чеченцев и ингушей на станицу Фельдмаршальскую и ее поджог [164]. Войсковое правительство оказалось в сложном положении. Его определенная растерянность, отсутствие действенных мер политического характера по поиску путей нормализации ситуации вызывали растущее недовольство казачества. Генерал А.С. Лукомский, находившийся тогда во Владикавказе, отмечал, что в конце ноября в некоторых станицах Терского войска «началось брожение» [165]. Атаман и правительство еще контролировали положение, но оно продолжало осложняться. Они обратились к донским властям с просьбой о помощи и присылке на Терек донских казачьих частей. В ответ на это атаман Каледин сообщил, что «реальными силами Терскому войску помочь не может» [166].

Под впечатлением от сообщений о беспорядках на Тереке и бесчинствах горцев многие фронтовые казачьи полки начали настойчиво ходатайствовать об их безотлагательной отправке в пределы края. Причем дело доходило до того, что казаки некоторых находившихся на Кавказском фронте подразделений, как, например, 1-го Горско-Моздокского казачьего полка, 1-й и 3-й Терских казачьих батарей, в случае отказа грозились самовольно покинуть позиции. Командованию ничего не оставалось, как разрешить их отвод в Терскую область [167]. Казачьи лидеры надеялись, что прибытие казаков-фронтовиков придаст им необходимую военную силу и авторитет и хотя бы частично стабилизирует внутриполитическое положение в крае. Но вопреки этим надеждам фронтовое казачество отказывалось послушно исполнять приказы и начинало открыто выражать неудовольствие действиями войскового правительства. Оно, по их мнению, не способствовало снижению напряженности в межнациональных отношениях и установлению мира и спокойствия. Не последнюю роль в росте таких настроений играла и различная революционная пропаганда. Отчетливо представляя угрозу, таившуюся в поведении казаков-фронтовиков, войсковой атаман М.А. Караулов 27 ноября разослал телеграмму с предписанием отпустить вернувшихся с фронта казаков в месячный отпуск. Согласно этому приказу уже 1 декабря по домам был распущен личный состав 2-го Волгского полка [168]. Станичная среда должна была оказать благотворное воздействие на взгляды и настроения фронтовиков. К тому же основная часть казачьих полков еще оставалась на фронте, и войсковое правительство не отказывалось от попыток возможного вовлечения казаков-фронтовиков в орбиту своей деятельности по их возвращении.