Читать «Лагерный пахан» онлайн - страница 43
Владимир Георгиевич Колычев
А после ужина в камеру втерся вертухай и потребовал к себе Трофима, без вещей.
– Эй, начальник, куда на ночь глядя? – спросил он, за внешней бравадой пытаясь скрыть внутреннюю тревогу.
– Пошли!
Трофим вышел в коридор.
– Лицом к стене!
С гулким скрежетом задвинулся засов на двери. Трофиму вдруг показалось, что обратно в эту камеру он не вернется. А если и вернется, то не со щитом, а на щите…
* * *
Предчувствие его не обмануло. Конвоир доставил его в блок строгой изоляции, где томились особо опасные подследственные. По слухам, именно здесь находилась страшная пресс-хата, где администрация ломала особо упрямых арестантов. Из такой камеры можно было выйти живым, но навеки прописанным к петушиному кутку… У Трофима душа съежилась от одной только мысли, что впереди его ждет пресс-хата. Казалось бы, не за что, ну а вдруг?..
Душа сначала съежилась, а затем свернулась в морской узел, когда вертухай доставил его к месту. Это была камера – просторная, с яркой лампочкой под потолком. Вместо шконок – самые настоящие кушетки с мягкими матрацами. Черно-белый телевизор, холодильник, на стенах убогие, но ковры. Вентиляторы на лакированных тумбочках. За столом четыре типа – голые по пояс. Один с ног до головы в татуировках, другой – шерстяной, как обезьяна, третий вообще безволосый, но на широкой спине тушью выколот глаз – единственный и злой, как у Циклопа. Этот глаз смотрел на Трофима в упор – хищно, угрожающе. Четвертый тип был в меру волосат, в меру расписан, но непомерно мускулист – на руках перекатывались бицепсы размером с гирю, вокруг бычьей шеи бугрились мышцы…
Четыре койки, четыре «пассажира» – выходило, что у Трофима своего места здесь нет и быть не может. Не для отдыха доставили его сюда, гнобить его здесь будут, чморить, а может, и убивать… Пресс-хата это, а обитатели ее – позорные лохмачи, грязные животные, которым нет места среди честных арестантов. Кто-то сам ссучился, кого-то опустили. Теперь они сами ссучивают и опускают. Для того менты и держат их здесь, потому и создают им условия для безбедного существования. Телевизор показывает неплохо, в холодильнике наверняка что-то есть пожевать…
Трофим чувствовал, как леденеют руки и наливаются предательской тяжестью ноги. С кем-нибудь из этого квартета он бы еще мог справиться, но против всей этой кодлы шансов у него не было.
Арестант с глазом на спине резко повернулся к Трофиму лицом, хищно уставился на него всеми четырьмя глазами… Дело в том, что под каждой ключицей, в тех местах, где лагерные авторитеты накалывают себе звезды, у него также были изображены глаза. Такие же злые, такие же гипнотизирующие… И если настоящие глаза могли изменить выражение, а вместе с тем и настроение, то эти – никогда. Как не мог измениться приговор, который кто-то из сильных тюремного мира сего вынес в отношении Трофима.
– Ну чего молчишь, гусь? – глумливо спросил глазастый. – Здороваться не учили?