Читать «Всё хоккей» онлайн - страница 195

— Но, может, синяя папка и дает ответ не этот вопрос? — неуверенно заметила Смирнова.

— Вот вы и сами в это не верите. Что такое синяя папка? Что? Художественное произведение? Нет, допустим гораздо большее. Опыт внушения, гипноза, доказательство, что с помощью словесных манипуляций, грамотно выстроенных убеждений, научных изысков можно, даже со стороны повлиять на характер человека и даже изменить его судьбу! Но ученый Смирнов на этом бы не остановился! Это было слишком расплывчато, неубедительно для науки, я бы сказал, слишком детские теории для такой серьезной вещи как наука! Смирнов был не таким.

— Не таким, — как эхо повторила Смирнова. — Он был романтик в науке, но не был романтичным ученым и тем более утопистом. Каждой своей теории он пытался найти научное обоснование. Теории сами по себе это не наука, эта беллетристика. Так он всегда говорил.

— Значит, из этого следует…

— Что дело не в синей папке? Возможно, он стоял на гране какого-то открытия? — робко предположила Смирнова.

— И именно это не давало покоя Максу! — я торжественно поднял палец вверх. — Поскольку он точно ни на какой грани открытия не стоял и не мог стоять! Но воспользоваться… В этом он бы всегда преуспел. Присвоение чужих мыслей, трудов чужой гениальности — в этом ему нет равных. Макс разочаровался в синей папке, хотя даже этим сумел воспользоваться и найти выгоду. Но, думаю, он не меньше нас с вами уверен в таланте Смирнова и в том, что тот способен на большее.

— Да, вы правы. Знаете, когда он влюбил меня в себя, и сам очень неумело, даже лениво играл в подобие чувств ко мне, я в глубине души всегда была уверена, что ему что-то от меня нужно. Но не могла понять, что. Синюю папку вместе с подписью я отдала добровольно. Что же еще? Похоже, только вчера он понял, что я действительно не могу помочь, поэтому так резко, некрасиво, жестоко порвал со мной. И даже подарил книжку. Верх цинизма!

— Но в этой книжке все же есть главная мысль — к чему приводит потеря памяти. Память — это наш враг или спаситель? Наша жизнь или погибель? Наше будущее или всего лишь сон, который едва проснувшись нужно тут же забыть. Ведь вашего мужа, похоже, волновала именно эта проблема, разве не так?

— Знаете, я теперь вспоминаю…

Смирнова нахмурила свой высокий лоб, уже слегка покрытый морщинками.

— В последнее время он любил повторять, что память — это наша совесть. По-моему, он сам в конце жизни опроверг то, что ранее хотел доказать.

— Или доказал.

— Возможно. В науке так часто бывает, иногда, годами, веками подготавливается великое открытие, а потом оказывается, что оно совершенно не нужно никому. Вернее нужно, но только для того, чтобы доказать, что его не нужно было совершать. Силы, умы, гений человечества тратится на то, чтобы не возвести, а перечеркнуть, опровергнуть. И, возможно, такое опровержение и есть доказательство и подвига, и гения, и высшей идеи. Наверное, такое случилось и с Юрой. Хотя поначалу, он искренне верил в то, что делает.