Читать «Первый человек в Риме. Том 1» онлайн - страница 80

– Но…

– Я уезжаю отдохнуть. Остальное зависит от тебя. Если хочешь, чтобы я вернулся, если еще хочешь меня – тогда дай мне тысячу денариев. Иначе я навсегда покидаю Рим.

– Каждая из нас даст тебе половину, – вдруг сказала Никополис.

– Прямо сейчас, – сказал он.

– В доме может такой суммы не найтись, – напомнила Никополис.

– Найдется – так ваше счастье. Нет – я ждать не стану.

Когда через пятнадцать минут Никополис вошла в его комнату, она застала его за сборами. Присев на ложе, она тихо ждала, когда он соблаговолит заметить ее, но не выдержала и прервала молчание первой:

– Деньги ты получишь. Клитумна послала управляющего к своему банкиру. Куда ты едешь?

– Не знаю, мне все равно. Только бы подальше отсюда. Скупыми и вместе с тем томными движениями он сложил вместе носки и заткнул их в уже уложенную обувь.

– Собираешься, как солдат.

– Много ты знаешь о солдатах…

– Я же когда-то была любовницей военного трибуна. Поверишь ли, я следовала за барабаном! Когда молода, чего только не сделаешь во имя любви… Я обожала его и поехала с ним в Испанию, а потом и в Азию, – она вздохнула.

– И что? – спросил он, заворачивая пару кожаных наколенников в свою лучшую тунику.

– Он был убит в Македонии, а я вернулась домой.

В сердце ее шевельнулась жалость, но не к мертвому любовнику. Жалость к Луцию Корнелию – прекрасному льву, отловленному ради гладиаторских боев на какой-нибудь убогой арене. Почему человек вообще любит? Это ведь так больно – любить! Она безрадостно улыбнулась.

– Он оставил мне по завещанию все, что у него было, и я стала довольно богата. В те дни было много трофеев.

– Сердце мое обливается кровью, – сказал он, укладывая бритвы в полотняные ножны и упаковывая их в одно из отделений седельной сумки.

Ее лицо исказилось:

– Это скверный дом! Как я ненавижу его! Мы все озлоблены и несчастливы. Как мало приятных и искренних вещей мы говорим друг другу! Одни оскорбления и унижения, одна злоба. И почему я здесь?..

– Потому, дорогая, что ты уже немного пообтрепалась, поизносилась. Ты уже не та девушка, что тащилась через всю Испанию и Азию.

– Ты ненавидишь всех нас… Не отсюда ли эта атмосфера? Дело в тебе. И, клянусь, будет еще хуже…

– Согласен. Поэтому я и уезжаю на некоторое время, – он стянул обе сумки ремнями и легко поднял их. – Я хочу быть свободным. Хочу провести время в каком-нибудь провинциальном городке, где никто не знает меня в лицо. Есть и пить, пока не затошнит. Обрюхатить по меньшей мере полдюжины девиц. Нарваться на пятьдесят стычек с людьми, которые вознамерятся уложить меня одной левой. Удовлетворить всех встречных симпатичных мальчиков, – он зло улыбнулся. – А потом, дорогая моя, я покорно вернусь домой к тебе, Липкому Стиху и тете Клити, и мы все заживем счастливо.

Он не сказал, что берет с собой Метробиуса. Не скажет он этого и старому Скилаксу.

Не все сказал он и Метробиусу. Утаил, что не на отдых он едет. Предстояли научные изысканья. Сулла собирался призаняться фармакологией, химией и ботаникой.

В Рим он не возвращался до конца апреля. Оставив Метробиуса у Скилакса, в элегантной комнате на первом этаже дома на Келианском холме под стенами Сервия, он поехал вниз, в долину Каменарум, чтобы вернуть экипажи и мулов, нанятых здесь в конюшне. Заплатив по счету, он перекинул седельные сумки через плечо и отправился в Рим. Никто из рабов не сопровождал его. Путешествуя по полуострову, они с Метробиусом довольствовались помощью слуг с постоялых дворов и почтовых станций, где останавливались.