Читать «Первые добровольцы Карабах в эпоху водворения» онлайн - страница 6

«Поскольку, – писал он далее, – ганджинское владение вступило в неизмеримое пространство Российской Империи, а жители его сделались любезными детьми России, то я долгом почитаю по званию моему, как главный начальник, края от Каспийского моря до Черного, требовать, чтобы вы возвратили табуны и скот, принадлежавшие как покойному Джеват-хану, так и здешним татарам и армянам, отогнанные в ваши владения для безопасности при моем приближении с войсками». Хан, давно уже считавший себя законным обладателем того, что досталось ему по праву войны таким случайным и неожиданным образом, прислал ответ, который, по выражению Цицианова, не заключал в себе ничего, кроме обычных уверток его коварной персидской души. Тогда Цицианов приказал майору Лисаневичу произвести репрессалии и этим путем вознаградить елизаветпольских жителей за их потерю. Карабахцы* же, однако, были настороже; вовремя заметив приближение небольшого русского отряда, угнали в горы все свои стада и табуны. Тогда предприимчивый Лисаневич обратился к другому способу возмездия. Для увеличения населения Елизаветпольского округа Цицианов всеми мерами привлекал туда земледельцев-армян из Карабаха, достигая в то же время этим способом ослабления производительных сил во владениях Ибрагим-хана. Лисаневич захватил и вывел с собой 250 армянских семей, которые Цицианов приказал поселить в елизаветпольском форштадте.

____________________

* Имеются в виду кочевники.

____________________

В числе этих семей находилась и семья Арютина Атабекова, состоявшая в то время из него самого, его жены и двух женатых сыновей: Вани-юзбаши и Акопа. В Елизаветполе командовал в то время войсками известный в истории Кавказской войны полковник Павел Михайлович Карягин. Он принял живое участие в судьбе переселенцев, но поставить благосостояние их на прочную ногу было невозможно, так как и скот, и табуны, и имущество их – все осталось в руках Ибрагим-хана и поступило в его казну. Между тем события в Закавказье развивались тогда с такой быстротой, что за ними, по справедливому выражению одного современника, трудно было следить. В два года покорены были джарцы, пала Ганджа; мятеж, вызванный в самой Грузии интригами и происками беглых царевичей, был усмирен; Осетия приведена в покорность, и эриванская экспедиция закончилась приобретением нами богатой и плодородной Шурагельской области. Теперь очередь была за Карабахом. Угрожаемый с одной стороны русскими войсками, с другой – персиянами, питавшими к нему непримиримую ненависть со времени Ага-Магомет-шаха, Ибрагим буквально очутился между наковальней и молотом.

Он понимал, что час его самостоятельности пробил, что ему необходимо искать сюзерена в лице или русского императора, или персидского шаха. Выбор для него не мог подлежать сомнению. Персияне уже стояли на границах его земли и угрожали занять Шушу своим гарнизоном. А случись это, они, конечно, предали бы его за старые грехи или смерти, или, по меньшей мере, лишили бы наследственных владений. Все это заставило хана призадуматься над своим положением и обратиться к Цицианову за помощью, обещая ему усердствовать России и хранить ей верность.