Читать «Клан – моё государство 2.» онлайн - страница 15

– Я пару солдатиков прихвачу и бочки под рыбу, а то знаю, как вы затягиваете, ничему не дадите уйти. Сами всё не осилите,- Пешков присел к костру.- Всё моим солдатам к столу прибавка будет.

– Хорошо, Владимирович,- сказал ему Гунько.- Возражений нет. Других предложений – тоже.

Быстро поужинали. Пешков и Мик ушли к лодке, которая стояла в километре ниже по реке. До исчез в зарослях, пообещав вернуться к постановке бредня. Оставшись вчетвером, завалились на брезент и стали наблюдать, как заходит за сопки солнце. Оно было ярко-красным и смотреть на него было не больно глазам.

– Всё-таки, у вас тут благодать,- потягиваясь, сказал Гунько.- Приятно до ужаса.

– Это благополучие кажущееся. Оно потом пропитано,- ответил ему Сашка.- Кровавыми мозолями подтверждено. Освоение мест этих северных гладко на бумаге. Жить здесь – не сахар. Ежедневный тяжёлый труд – вот что за всем этим благополучием стоит.

– Оттого, видно, мужики у вас не сильно разговорчивые, ценят время,- сказал Евстефеев, вспомнив вдруг отца – сибирского мужика-красноярца, молчаливого и, как казалось, угрюмого, постоянно занятого чем-то и не имевшего времени на воспитание детей, которых было семеро.

– Вам, Павлович, виднее. Вы кровей сибирских. В семье вашей, небось, многословия не жаловали?- спросил Сашка.

– Что вам ответить? Тяжкое время было. Предвоенное. Я годками мал был ещё. В сорок втором батя ушёл на фронт. С нашего леспромхоза из ста сорока трёх мужиков, ушедших на войну, вернулись домой всего девять. И те – серединка на половинку – все в шрамах. Отец без руки пришёл. Бабы всё на себе тянули и в войну, и после её окончания. Это уже когда мы подросли, легче стало, а так, ох, маялись. Не до болтовни было. Десять лет я в леспромхозе отработал: до армии пять, после службы срочной ещё пять, лесорубом и сплавщиком. Когда на ноги встали, батя меня и отпустил в город, чтобы я образование получил и вернулся обратно в подмогу. Но потянуло в другую степь. Вот под старость жалеть стал, что отца не послушал в молодости, да обратно дороги нет. Не воротишься.

Гунько, знавший о пролетарском происхождении Евстефеева, обиделся, принимая сказанное Сашкой, как упрёк его происхождению. Сам Гунько был родом из-под Полтавы и моложе Евстефеева на восемь лет. Отец его был председателем колхоза, который принял, вернувшись с фронта калекой (контузия не давала покоя страшными приступами головной боли и рвотой), но, несмотря ни на что, поднял родное село из разрухи, умерев в конторке правления в пятьдесят пятом, не дожив до тридцати пяти лет шести дней. Остановилось сердце. Восстанавливая справедливость, Гунько сказал:

– В те годы везде было не до разговоров. У нас, на Украине, после войны с нуля начинали, впрягались в плуги вместо лошадей. Бабы в полях рожали,- Гунько появился на свет девятого мая; мать родила его в поле, когда прискакавший из села хлопчик сообщил, что война закончилась.